Виктор Глебов - Жажда

– Правда? И у вас сохранилось письмо? – спросил я.

– Разумеется. Оно вам нужно?

– Хотелось бы взглянуть.

Армилов похлопал себя по карманам.

– Кажется, оно у меня собой, – пробормотал он. – Ага, вот! – Полицмейстер извлек на свет божий листок плотной бумаги, сложенный вдвое, и протянул его мне.

– А конверт? – спросил я, раскрывая послание.

– Пожалуйста, – Армилов вручил мне слегка смятый конверт с оборванным краем. – Здесь нет штемпеля и адреса. Его подбросили прямо в ящик, приделанный к двери полицейского участка.

– Значит, кто-то мог видеть, как это было проделано? – предположил Мериме. – Например, часовой?

– Он божится, что никто к двери не подходил.

– Наверное, служивый задремал или отвлекся.

– Всякое случается, – нехотя признал Армилов. – Все мы человеки.

– Разумеется.

– Мои люди уже занимаются опросом свидетелей, – сказал полицмейстер.

– Когда вы получили письмо? – спросил я.

– В восемь утра. Дежурный вытащил его и отдал мне. Он всегда проверяет почту около восьми.

– Понятно, – я пробежал глазами текст, написанный на листке, затем протянул это послание Мериме.

– «Сегодня ночью неизвестные личности проникли в склеп Вышинских», – прочитал доктор вслух. – Короче некуда, – сказал он, подняв на нас глаза. – Написано аккуратно и без ошибок.

Армилов кивнул.

– Да, я заметил.

– Получается, что человек, написавший эти слова, сам находился ночью на кладбище, так? – задумчиво проговорил Мериме.

– Безусловно, – согласился полицмейстер. – Или ему рассказал об этом другой человек, который там был.

– Да, или так, – кивнул доктор. – Вот только кто там мог находиться ночью?

– Не имею представления.

– Не тот ли, кто взломал склеп? – проговорил со значением Мериме, возвращая полицмейстеру записку. – Это объяснение кажется мне самым логичным. Или вы верите в совпадения?

Армилов растерялся.

– Признаться, такую версию я не рассматривал, – сказал он, убирая в карман письмо и конверт. – Зачем кому-то доносить на самого себя? Дверь была заперта. Если бы не письмо, то никто и не заметил бы пропажи трупов.

Мериме пожал плечами.

– Я же не сыщик, – сказал он. – Могу только делать предположения, не более того.

Полицмейстер потер пальцами переносицу.

– Но это возможно, – сказал он задумчиво. – Вот только… для чего?

– Работайте над этим, господин Армилов, – сказал я. – Доктор выдвинул вполне логичную версию. Возможно, опрос свидетелей что-нибудь прояснит.

Армилов кивнул.

– Будем надеяться.

– Кстати, вы обещали проверить, не ждал ли кто-нибудь из жителей деревни в гости молодую рыжеволосую женщину, – напомнил я.

– Да-да. Займусь этим в ближайшее время. А теперь мне действительно пора.

Мы попрощались с полицмейстером, и он ушел, погруженный в размышления.

– Ваших рук дело? – прямо спросил я Мериме, когда стихли шаги Армилова.

– Моих, – скромно признался доктор.

– И зачем?

– А как еще мы могли объявить о том, что обнаружили? – развел руками Мериме. – Не признаваться же, что ночью лазали в склеп.

Я покачал головой.

– Придумано ловко, но вы уверены, что вас не видели?

– Вполне. Часовой у полицейского участка ходит взад-вперед, а значит, периодически поворачивается к почтовому ящику спиной. Мне было нетрудно воспользоваться этим, тем более что рядом растут кусты сирени.

– Люди Армилова могут что-нибудь пронюхать.

– Исключено.

– Ладно, будем надеяться.

На самом деле мне следовало бы сказать доктору спасибо. Теперь пропажу трупов можно было официально запротоколировать и подшить к делу. Правда, Армилов считал, будто их похитили только этой ночью, что являлось небольшой проблемой, но я надеялся, что по ходу расследования все разъяснится и встанет на свои места.

– Поедем к цыганам? – спросил доктор. – Пока наш славный полицмейстер не настроил их против всех следователей России.

Я кивнул.

– Тогда дайте мне минут десять на то, чтобы одеться.

Мы вышли из гостиницы, поймали экипаж и велели кучеру ехать к цыганам. Услышав это, он посмотрел на нас с недоумением, а затем на его лице расплылась торжествующая улыбка.

– Решили наконец взяться за этих извергов? – спросил он. – Давно пора было. Я всегда говорил, что это их рук дело. Они живут не по-божески.

– Поезжай, любезный, – сдержанно проговорил доктор. – Мы торопимся.

– Эх, с ветерком домчу!

Коляска покатила по улицам, подскакивая на ухабах и проваливаясь в небольшие выбоины.