Владимир Нестерцов - Багаж императора. Необычная история

Он, начав говорить, не останавливался и не давал мне возможности вставить слово, намыливая мое лицо мыльной пеной из чашки с горячей водой, которую принесла ему миловидная девушка и кокетливо поставила на стол, бросив мимолетный взгляд на меня.

– Да, так вот я работаю с десяти лет у хозяина. Ровно два года я учился, подметал и мыл полы, инструмент. Брал его в руки, примеривался, учился им пользоваться. Через два года хозяин разрешил мне брить бутылку. Да-с, молодой человек, не удивляйтесь, именно брить бутылку. Я брал ее, любимую, повязывал на длинное, узкое горлышко салфетку, намыливал помазком и отрабатывал бритье опасной бритвой. Все, как на самом деле. Ровно через год мой хозяин в один прекрасный день разрешил мне побрить себя. И только после того, как я прошел это испытание, он допустил меня к клиенту.

И действительно, у него все получалось ловко и очень деликатно. Опасная бритва золлингеровской стали так и мелькала в его руках, забирая с моего лица мыльную пену и оставляя чистые полоски гладко выбритой кожи.

– Так вот я и говорю об этом, − продолжал он свою мысль. –А смотрите, что сегодня происходит? Чудеса, да и только. Власть не могут поделить. Испокон веков у нас была одна власть − управляющий заводом, исправник по полицейской части − и все. А теперь что? И представитель Временного правительства, и Совет рабочих депутатов! И что вы думаете они делают? Не поверите! Все заседают, все думают, как сделать это или то. Один только управляющий Свицын и работает. Только благодаря ему у нас порядок, почти нет проблем с питанием и нет такого противостояния, как в Питере. Мы тоже тут газеты читаем и телеграфными новостями интересуемся. Ну что скажете, я не прав?

И с этими словами он развернул меня к зеркалу с тем, чтобы я мог оценить его работу.

– Освежить ? – и, получив мое согласие, он выплеснул на мое лицо из пульвилизатора целую струю приятно пахнущего одеколона, от которого сразу стало покалывать кожу.

Расплатившись с ним и поблагодарив, я надел фуражку и вышел на улицу. Недаром говорят, что с древних времен парикмахерские и бани всегда были одними из основных источников получения информации. Работники этих заведений аккумулируют ее в себе и распространяют среди своих клиентов. Если хочешь, чтобы о чем-то все узнали, скажи об этом ненароком в парикмахерской, и об этом через день будут знать все.

Получив таким образом ценную информацию, я решил прямиком отправиться на завод и нанести визит господину Свицыну. Крикнув извозчика, я прямиком поехал к заводоуправлению. Дорога шла вниз. Вымощенная булыжником, она покачивала наш тарантас, дополняя это покачивание цокотом лошадиных копыт. Время было к обеду, и я не знал, на месте ли управляющий. Но все равно мне необходимо было срочно решать мои проблемы как можно быстрее, поджимало время.

Выскочив из тарантаса, я прямиком направился в заводоуправление, стоявшее с правой стороны небольшой призаводской площади, в центре которой возвышалась заводская проходная и основные ворота. Здание было выстраено в английском стиле из красного кирпича. Сразу за входной дверью располагался большой холл, из центра которого приглашала наверх широкая мраморная лестница, покрытая красной ковровой дорожкой. Рядом сидел вахтер из отставных солдат. Увидев меня, он встал из-за стола и поинтересовался, что мне надо. Узнав, что мне нужен управляющий, он рассказал, как мне найти приемную на втором этаже, и сел на место.

Я быстро поднялся на второй этаж, пройдя мимо контрольных часов для работников, отмечающих по специальной вставленной в них карте время прибытия и убытия с работы. Третья справа дверь оказалась приемной управляющего. В ней сидела женщина средних лет и что-то печатала на печатной машинке. В приемной было пусто. Очевидно, я выбрал правильное время, как раз вроде обед и начался, но никто к нему пока еще не приступил. Увидев меня, секретарь вопросительно подняла брови, ожидая от меня объяснений по поводу цели моего визита.

– К господину Свицыну, по поводу военных заказов, − сказал я ей и помахал в руке заранее приготовленной бумагой.

Она, помедлив секунду и бросив взгляд на стоящие в углу настольные часы, медленно встала из-за стола и, попросив меня подождать, скрылась за дверью кабинета. Выйдя оттуда минут через пять, она пригласила меня войти. Пройдя мимо нее, я вошел в достаточно большой кабинет, в центре которого стоял дубовый стол, за которым располагался мужчина лет сорока в инженерном сюртуке, вопросительно смотревший на меня.