Амброуз Перри - Путь смертных

– А этот пустячок напомнит вам о ваших новых приоритетах, – сказал он.

Хорек хлопнул Гаргантюа по плечу, давая понять, что они закончили. Великан тяжело поднялся на ноги, освободив Уилла, и тот прижал к щеке руку, осторожно пальпируя рану. Между пальцами сочилась кровь.

Тут Хорек развернулся и ударил лежащего Рейвена ногой в живот.

– Найди деньги, – сказал он. – Или в следующий раз это будет твой глаз.

Некоторое время Уилл просто лежал в темноте, наслаждаясь возможностью дышать. Бандиты ушли, и на него волной накатило облегчение, чувство неудержимой радости, что он жив. Чувство это выразилось в том, что его внезапно разобрал смех, но ребра отозвались таким возмущением, что удержаться все-таки удалось. Сломаны ли ребра? Каковы вообще внутренние повреждения? Ушибы органов? Уилл представил, как кровь сочится между пленками плевры [10], сдавливая смятое легкое, не давая органу расправиться, хотя чудовище давно слезло у него с груди.

Рейвен выкинул этот образ из головы. Он дышал, и это все, что имело значение на данный момент: пока он дышал, у него были неплохие перспективы.

Уилл вновь ощупал щеку. Кожа была влажной от крови и податливой, точно помятый персик; рана – широкой и глубокой. Не могло быть и речи о том, чтобы возвращаться к мисс Черри, не показавшись врачу.

С трудом дотащившись до Инфермери-стрит, Рейвен счел, что проходную, где его вид, безусловно, вызовет много неприятных вопросов, лучше обойти стороной. Он двинулся вдоль ограды, пока не достиг участка, особенно ценимого местными хирургами за легкость, с которой его можно было перелезть. Генри с коллегами иногда проникали в больницу этим способом, если не желали привлекать излишнее внимание к своим ночным похождениям: такое могло стоить вызова пред очи правления больницы. Преодолеть ограду в его состоянии удалось далеко не с первой попытки, но вскоре Рейвен уже лез в окно на первом этаже, которое на всякий случай всегда оставалось незапертым.

Он ковылял по коридору, время от времени приваливаясь к стене, когда становилось совсем уж тяжело дышать. Сестринский пост получилось миновать без происшествий; из-за закрытой двери доносился громкий храп. Храпели, по всей вероятности, ночные сиделки: они частенько прикладывались к запасам алкоголя, выделенного для нужд пациентов, дабы обеспечить себе ночью спокойный сон.

Добравшись наконец до двери Генри, Рейвен постучал, потом еще раз и еще; с каждой секундой росли опасения, что друг до сих пор пребывал в пьяном ступоре. Но вот дверь отворилась, и из-за нее показалось опухшее, помятое со сна лицо Генри. Первой реакцией был ужас при виде явившегося среди ночи покойника, но потом его явно осенило.

– Господи, Рейвен… Что с тобой случилось, черт побери?

– Кто-то решил проигнорировать тот факт, что красть у меня нечего.

– Нам надо вниз. Здесь понадобится пара швов.

– Уж это мне диагностировать удалось. Может, подскажешь компетентного хирурга?

Генри обвел его негодующим взглядом.

– Не испытывай мое терпение.

Рейвен улегся на койку и попытался расслабиться, что было непросто, учитывая, что Генри только что вооружился хирургической иглой внушительных размеров. Уилл старался припомнить, сколько раз друг наполнял свою кружку, и прикидывал, насколько аккуратным будет шов. Но пьян Генри или трезв, никакое искусство хирурга не спасет от шрама на лице – первое, что люди будут теперь замечать. Вероятнее всего, это скажется на карьере Рейвена, но он просто не мог позволить себе думать еще и об этом. Единственное, что было важно в этот момент, – сохранять неподвижность. Но дело затрудняла то и дело пронзающая боль и предвкушение близкого знакомства с иголкой.

– Понимаю, это непросто, но я вынужден попросить тебя прекратить извиваться, а когда начну шить – то и не морщиться. Рана проходит вблизи от глаза, и если я наложу шов неверно, веко опустится и глаз закроется.

– Что ж, по крайней мере, у меня останется шанс преуспеть среди слепцов, – ответил Уилл.

– Почему? – осведомился было Генри; потом он вспомнил поговорку об одноглазом короле слепых. – Не торопи события.

Выражение лица у него было позабавнее самой шутки, но платой за испытанное облегчение стала острая боль в ребрах.

Рейвен замер и попытался мысленно перенестись в другое место и время, надеясь отвлечься от предстоящей ему процедуры. К сожалению, первое, куда он попал, была комната Иви, и ее застывшее в муках тело предстало перед его мысленным взором, как раз когда игла Генри пронзила его щеку. Он ощутил, как острие, проколов кожу, прошивает мягкие ткани, и, не в силах удержаться, представил, как кривая игла, стягивая края, вновь появляется на другой стороне раны. И в этот момент почувствовал, как петля кетгут́а [11]затягивается на истерзанной коже. Было гораздо больнее, чем когда Хорек резал ему лицо: тот управился всего за пару секунд.