Зуфар Фаткудинов - Сквозь страх

Шамиль окинул взором девушку, и сердце быстро забилось: «Интересно, она — прекрасная или трагичная для меня загадка?»

Девушка привела его в большую светлую горницу, сплошь увешанную яркими персидскими коврами. Шамиль в нерешительности остановился у порога, гадая, надо снимать обувь или нет. Богатая обстановка прибавила ему робости.

— Проходите, проходите, — равнодушным тоном произнесла молодая хозяйка.

Юноша присел на краешек венского стула. И тут только он почувствовал, как саднит правый глаз. Шамиль вспомнил: один из ударов чокнутого Хатыпа пришелся по лицу.

Когда на столе появились чашки с горячим чаем и девушка присела напротив его, Шамиль спросил:

— Этот Хатып, он что, вам родственник?..

— А что?

Юноше показалось, что она произнесла это слово не то с вызовом, не то с недовольством.

— Да нет… просто…

— Он друг нашей семьи. Наши родители дружат. Мы же с Хатыпом вместе росли. Мой друг детства.

— Любит вас?.. — неожиданно вырвалось у него. И он испугался: этот вопрос показался ему некорректным, даже несколько дерзким.

— Почему ты так решил? — непринужденно, без тени обиды на вопрос ответила вопросом.

Обращение к нему на «ты», пожалуй, больше его обрадовало, чем ее спокойный тон без тени раздражения. Но вместе с тем и озадачило: что это — приглашение быть попроще в разговоре, без полуофициального «вы». Или это ее внутреннее восприятие его, продиктованное полным равнодушием. Или это проявление снисхождения? «А почему, собственно, она должна меня воспринимать как-то иначе? Кто я такой? Жалкий человек, которому вдобавок надавали тумаков. Наверно, я просто вызвал у ней больше жалости, чем чувства благодарности за доставленную лошадь, не говоря уже о чем-то другом».

— Ты не ответил на мой вопрос, — сказала девушка, подливая ему с горячего чая. — Так почему ты, Шамиль, так подумал?

— …Я так подумал… ну… из-за того… — замялся он и покраснел. И, глядя невидящими глазами в окно, выпалил: — Вы красивая. Вас нетрудно полюбить. Таких все любят. Вот…

Девушка заулыбалась и заметила:

— Насчет всех не знаю. Но Хатып действительно меня любит. Пожалуй, из-за меня и делает много глупостей. И с тобой он поступил нехорошо из-за меня. Он изо всех сил старается, чтоб чем-то мне нравиться. Но у него это не очень получается. А иногда и глупо, как сегодня.

— А вы как к нему относитесь? — тихо спросил Шамиль, глядя куда-то под стол.

— А ты, я смотрю, очень любопытный, как девчонка. Зачем это тебе?..

Юноша не успел ответить, в комнату вошел хозяин. И уже с порога:

— Как тут наш гость? Не скучает? Или я прервал приятную беседу?

— Мы не скучаем, — ответила девушка, лукаво улыбаясь. — Вот, беседуем о жизни. Вернее, о любви.

— Вот как?! — удивленно вскинул брови хозяин. — Уже?..

Хозяин сел за стол и, подождав, когда его дочь нальет чаю, спросил:

— Что же вас, молодые люди, интересует в вопросах любви?

Девушка лукаво взглянула на Шамиля и ответила:

— Нашего гостя, папа, интересует один вопрос, — она нарочно сделала паузу, — любят ли меня или нет.

— Это интересно, — оторвался от чая Нагим-бай, — и что же, доченька, любят тебя?

Она притворно надула пухлые, красные, как спелая вишня, губы и, потупив взор, жалостливо промолвила:

— Не знаю, папа. Наверно, нет.

Купец Нагим покачал головой и ласково сказал:

— Ох и лукавая притворщица же ты у меня, доченька. Ну, прямо артистка. Тебе б на сцене в театре…

Девушка игриво повела головой и усмехнулась:

— Ну, папа, правда, меня не любят…

Хозяин, заметив восхищенный взгляд юноши, устремленный на его дочь, погрозил ей пальцем:

— Не кружи парням головы. Смотри у меня. — И, взяв со стола чашку, тяжело вздохнул и пустился в рассуждения: — Женская красота, как шедевр произведения искусства (говоря языком финансиста), — это огромный капитал, которым природа одаривает свою избранницу, давая ей тем самым большое преимущество перед всеми другими женщинами. Но этим капиталом, как, впрочем, и финансовым капиталом, который случайно кому-то достается, редко кто умеет правильно, удачно распорядиться, так как эти ценности жизни достигаются не закономерно и без какого-либо труда.

Хозяин дома поставил чашку на стол и взглянул на дочь.

— Ты поняла намек. А? — И, не дожидаясь ее ответа, прибавил: — Надеюсь, ты, доченька, составишь исключение и правильно распорядишься своими главными достоинствами, которые подарила тебе природа и судьба.

Нагим-бай не спеша снял с головы тюбетейку и спросил гостя: