Наташа Полли - Часовщик с Филигранной улицы

– В городе проходят митинги японских националистов? – удивилась Грэйс.

– Нет, националисты ирландские, но несколько здешних ребят собираются туда пойти. Чувства у тех и других сходные.

– Знаешь, сегодня вечер накануне моей свадьбы. Я предпочла бы провести его подальше от членов Ирландского республиканского братства, несущих всякую чушь про угнетателей.

– Действительно, что за глупость с моей стороны! Ты ведь собираешься провести вечер с другими друзьями!

– Хорошо, пойдем, но только, пожалуйста, ненадолго. Я уже превратилась в сосульку, – сказала Грэйс, ссутулившись и постучав каблуком по притоптанному снегу.

– Мы не будем сидеть до конца. И это совсем рядом, на Пикадилли, мы можем доехать на метро.

Грэйс подняла голову.

– Ни в коем случае. О метро не может быть и речи, если только ты не хочешь умереть от болезни бронхов…

– Чепуха, – возразил Мацумото. – Я в Лондоне, и поэтому я должен ездить на метро.

– Неужели ты не понимаешь, что поезд приводится в движение силой пара, получающегося при сжигании угля, который, сгорая, выделяет сернистые испарения?

– Это вредно?

– Знаешь, давай поедем. Нагрузка на систему японских частных школ значительно снизится, если ты погибнешь прежде, чем получишь возможность производить себе подобных.

– Вот и великолепно, – ответил он и поманил Юки.

Станция метро была недалеко, и под землей оказалось значительно теплее, чем снаружи. Еще на подступах к платформе Грэйс ощутила на губах привкус копоти, которая висела в воздухе, придавая всему вокруг сумрачный вид. Сумрачными выглядели и пассажиры метро. Грэйс была изумлена их количеством. Метро, конечно, было дешевле наемного кэба и не так ужасно, как омнибус, но все-таки оно производило тягостное впечатление. Юки в его японской одежде привлекал к себе немало любопытных взглядов, но относился к ним с гордым безразличием. Его взор был обращен куда-то в пространство, как будто он различал вдали нечто, недоступное прочим смертным.

На платформу шумно ворвался поезд, толкая перед собой волну горячего воздуха с кружащимися в нем частицами сажи. Мацумото помог ей войти в пустой вагон первого класса. На стене за окном был наклеен потрепанный плакат с рекламой пастилок от першения в горле. Поезд тронулся; Мацумото оглядывался вокруг, восхищенный новизной происходящего. Довольно долго они мчались по темному туннелю, но потом перед ними забрезжил тусклый свет. Это были отблески от ламп бурильщиков, прокладывавших новый, круто спускающийся вниз туннель. Хотя они быстро проехали мимо, Грэйс успела заметить проблеск света на круглом щите, отгораживающем туннель, и мужчин, работающих в его квадратных отсеках. С тех пор как при строительстве метро стали использоваться щиты, которые рабочие, копая туннель, переставляли метр за метром по мере продвижения вперед, стало невозможным отслеживать прогресс в прокладывании новых линий. Никто теперь не рыл траншеи прямо на улицах; туннели располагались настолько глубоко, что люди на поверхности не могли услышать шум от работ. Внезапно вагон резко дернулся, и Грэйс непроизвольно вцепилась руками в край сиденья.

– Ненавижу поезда, – пробормотала она.

– Уверен, крушения случаются довольно-таки редко, – рассмеялся Мацумото.

– Крушение на скорости сорок миль в час катастрофично по своим последствиям, как бы редко это ни происходило. На свете не бывает умеренных крушений поездов.

– Ох, выше нос, Кэрроу.

В зале городской мэрии, где проходило собрание, пахло мастикой и мокрыми пальто. Они сели в заднем ряду, Грэйс – с краю, а Юки – рядом с группой мужчин, сердечно его приветствовавших. Надеясь, что Мацумото ничего не заметит, Грэйс вынула из кармана пальто книгу, которую купила днем. Она принадлежала перу Оливера Лоджа, человека из ливерпульского университета, занимающегося проблемами искусственного воздействия на погоду. Он, по-видимому, достиг новых успехов в лабораторных исследованиях, но, как обычно, недостаток средств не позволял ему продвинуться в области практического применения своих идей. Перелистывая страницы, Грэйс время от времени прислушивалась к происходящему, но почти сразу снова погружалась в чтение. Ей не нравились ирландские республиканцы по тем же причинам, по которым она не любила суфражисток. Те и другие слишком много говорили, не понимая, что одними жалобами невозможно ничего изменить.

– Я хочу уйти отсюда, – сказал Мацумото.