Наташа Полли - Часовщик с Филигранной улицы

– Он точно собирается прийти? – спросила Грэйс.

– Он придет к назначенному времени, – успокоил ее Таниэль. Он подошел к окну, коротко помахал ей рукой и, взявшись за старую стремянку, подтащил ее к ближайшему грушевому дереву.

– Вам не кажется, что он согласился на этот визит через силу?

– Нет, с чего бы?

– В прошлый раз у меня сложилось стойкое ощущение, что я ему не нравлюсь.

– Зачем тогда было его приглашать? – засмеялся Таниэль.

– Потому что я могу ошибаться, и мне очень интересно, что он скажет об эксперименте. Он может мне в этом помочь. Что… вы делаете?

– Я хочу тут немного поработать.

– В самом деле? – спросила она с любопытством.

Он поднял корзину, которую до этого пристроил возле дерева, и наклонил ее, чтобы показать Грэйс ее содержимое. Корзина была наполнена грушами из настоящего золота или, по крайней мере, позолоченными.

– Они у него валялись на чердаке на полу, и я решил их стащить.

– А он не рассердится? – спросила она, подумав о том, сколько утащила у Мацумото одежды, которую так и не вернула. Она собиралась это сделать, но перед концом триместра у нее не было времени, и она успокаивала себя тем, что все равно увидится с ним в Лондоне. Однако после бала в Форин-офисе он сразу же отправился в Париж, даже не попрощавшись. Его друзья часто жаловались, что он поступает с ними так же. Он любил окружать себя приятелями, но относился к ним, как к красивым шторам, от которых можно отказаться, переехав в другое место, или купить себе новые, когда они начнут надоедать.

– Если бы он был недоволен, он сказал бы мне об этом еще до того, как я их нашел, – махнул рукой Таниэль, взбираясь на лестницу.

Подвешивая груши на ветки на магнитных крючках, он продолжал с ней болтать, но она видела, что все его внимание сосредоточено на деревьях и он постепенно передвигается вглубь сада, дальше от окна. Его, по-видимому, не смущало, что приходилось хвататься за ветки, покрытые мхом, в котором таились острые сломанные сучья. Ей хотелось присоединиться к Таниэлю, но она понимала, что будет опасаться занозить руки и что для нее это будет неприятная работа. Грэйс закрыла окно и спустилась со скамейки на лабораторный пол, чтобы продолжить делать наклейки на ящики с химикатами.

– На самом деле не так уж и холодно, – услышала она спустя некоторое время, ветер доносил его голос от ворот. Значит, Мори уже здесь.

– Вы просто не чувствуете холода, вам и от свечки жарко.

Его голос показался Грэйс странным при первой встрече, но теперь, когда она его не видела, голос производил совсем уж фантастическое впечатление. Создавалось ощущение, что он тремя футами выше и на три тона светлее, чем сам Мори. Раньше в его речи ей слышался характерный северный акцент, и он, возможно, еще иногда проскальзывал, но в целом у него теперь было вполне литературное произношение. Ей было интересно, специально ли он следит за своей речью, или перемена произошла непроизвольно.

– Будьте осторожны. Если вы их не прикрепите как следует, они попадают.

– Почему?

– Сейчас осень.

– Откуда им это известно?

– Внутренние термометры, – ответил Мори.

– Я-то думал, все дело в крошечных эльфах.

– Таким был мой первоначальный план, но оказалось, что их трудно поймать.

– Грэйс в подвале, – рассмеявшись, сказал Таниэль.

Грэйс отложила ручку и переплела пальцы. Ее удивляло, насколько уверенно Таниэль держится и шутит с Мори. Она бы тоже так хотела. Она была практически уверена, что Мори, независимо от своего отношения к ней, охотно поможет ей с экспериментами, хотя бы ради того, чтобы избежать скучного общения с ней в будущем, однако было бы лучше, если бы ей удалось убедить его в значимости собственных исследований.

Она не слышала его шагов на лестнице, о его приходе возвестила поворачивающаяся дверная ручка.

Он вошел медленно, как соседский кот; Грэйс не знала, была ли в этом настороженность. В любом случае он передвигался довольно странно: то стремительно, то очень медленно, она заметила эту его особенность еще при первой их встрече на Филигранной улице. Если бы ей надо было объяснить эту странность, она бы сказала, что этот человек помнит о том, что в прошлом был стариком, но время от времени осознает, что все еще молод и нет причин ходить с осторожностью, заботясь о том, чтобы не переломать старые кости. В черных глазах Мори цветными точками отражались стеклышки витражного окна. Его волосы были теперь темнее, чем тогда, в июне.