Николай Свечин - Одесский листок сообщает

– Преступник – титулярный советник Азвестопуло, судя по всему.

– Как эти фестоны понимать? Ну-ка поясните!

Черкасов взял слово:

– Господин Лыков, дело плохо. Мы нашли Степана Балуцу.

– А что в том плохого?

– Он мертв.

Коллежский советник опешил.

– Мертв – в смысле его убили?

– Десять колотых ран в груди… Конечно, убили.

– Где отыскали труп?

– В Александровском парке, – ответил Черкасов. – Там есть пустопорожнее место против бывшей крепости, где уцелел пороховой погреб. Он всегда привлекает любопытных. В неприсутственные дни особенно много шляется туда зевак. Погреб имеет сбоку большое отверстие, заложенное наполовину камнями. Нынче утром рабочие шли мимо в порт и нашли у входа окровавленную фуражку. Заглянули в дыру, а там – жмур. Весь истыканный.

– А почему вы решили, что это Степан Балуца? У нас нет ни его фотокарточки, ни бертильонажа.

– Балуца, ваше высокоблагородие, – не менял официального тона главный сыщик. – Мы провели опознание, показали тело Пружинеру. Помните того барыгу? Он подтвердил.

– Хорошо, – нахмурился Лыков. – Вы нашли труп, опознали. При чем тут Сергей Манолович?

– Ну как при чем? – взвился Челебидаки. – У него был такой мотив, что и гадать нечего!

– Гадания не по моей части, – отрезал питерец. – Почему вам не пришло на ум, что это месть уголовных? Они устали от наших облав, от давления и решили избавиться от Балуцы.

– Мы, конечно, будем изучать все версии, господин Лыков, – солидно ответил полицмейстер. – Но пока приоритетной кажется та, о которой говорит господин Челебидаки. Всем известно, что Балуца убил родителей Сергея Маноловича. Причем зверски. Ваш помощник хотел отомстить за смерть близких людей. И, судя по всему, отомстил. Фартовые не могли убить Степку, так не делается в Одессе. Выгнать могли. Нам сдать тоже могли. Но чтобы убить… И как! Бандит был умерщвлен садистическим способом. Вот, зачитываю…

Кублицкий-Пиотух взял в руки медицинское заключение:

– «Колотые раны на груди не могли привести к смерти, а имели цель доставить покойному сильные мучения… Смерть наступила от глубокого шока вследствие травматологического раздражения ветвей верхнегортанного нерва, когда покойного схватили за переднюю часть шеи и сдавили гортань… Сильнейший цианоз лица и множественные экхимозы…» Черт, кто это писал?

Челебидаки перебил ротмистра:

– Тут не почерк уголовных, тут действовал кто-то другой. Кто? Мы допускаем в качестве рабочей версии, что имело место сведение счетов. Титулярный советник Азвестопуло нарушил закон, дал волю чувствам. По-человечески это понятно. Кроме того, все мы знаем живой характер вашего помощника. Как одесситы, мы ему, поверьте, сопереживаем. Однако вынуждены взять его под арест на время следствия как главного подозреваемого. Тем более что, судя по вашим словам, алиби у него нет.

– Я не знаю про алиби, надо найти Сергея и спросить. Вот про арест я не понял. Какой еще арест? Вы в своем уме? Не позволю. Если угодно, временно отстраним Азвестопуло от дознания. Пока вы не убедитесь в его невиновности. А сажать чиновника Департамента полиции… У вас и прав таких нет. Забудьте про арест, вам же лучше будет.

– Насчет прав и того, что вы нам не позволите, – вновь обратился к питерцу Челебидаки. – Вот, ознакомьтесь. Только что получено.

Он протянул сыщику бланк телеграммы от Курлова. Тот писал, что санкционирует арест титулярного советника Азвестопуло, поскольку против него предъявлены веские улики. Лыкову же предписывалось «немедленно, этим же днем» выехать в Петербург для предоставления отчета о командировке.

– Что же за веские улики вы представили заведывающему полицией? – спросил питерец у коллежского асессора. – Тело обнаружили нынче утром, никакого дознания еще не начали, не успели. А улики уже нашли? Как так?

– Да вам-то что за дело? – нагло ответил тот. – Езжайте домой. Вы всем тут надоели. Чтобы вечером уже духу вашего не было в Одессе.

– Ах ты таракан…

Тут Черкасов, видя, что вот-вот начнется скандал, обнял Лыкова за плечи и увел из кабинета полицмейстера. Усадил его в своей комнате, угостил чаем и сказал:

– Будет вам, Алексей Николаевич. Челебидаки на самом деле таракан. Но уж такой выпал нам крест от градоначальника – терпеть это насекомое. Вы руганью ничего не добьетесь. Лишь сильнее себя опорочите в глазах начальства. Тараканы же такое вам вслед напишут!

– Андрей Яковлевич, я тридцать лет в полиции, – ответил Лыков, уже взявший себя в руки. – Всякое повидал. Чего только про меня эти насекомые не сочиняли. Думаете, вам одним крест выпал? Много, много у нас по России тараканов расселось на высоких постах. Ну и что? Опять с чином прокатят? Наплевать. Когда случится очередное злодеяние, вспомнят, вытащат из опалы и пошлют ловить. До нового скандала.