Ирина Лобусова - Лугару

У советских взвыла сирена. Бондаренко, со всех ног бросившийся выполнять приказ, был одесситом, поэтому тихонько ворчал себе под нос: «Ну стоит — и шо?»

Между тем значительные силы пограничников скопились и с советской, и с румынской стороны. Стрельбу никто не открывал, не осмеливался, но ситуация явно была напряженной. Наконец командир погранзаставы не выдержал. Велев своим людям прикрывать его со всех сторон, он решился подойти к стоящему НКВДшнику. Другого выхода все равно не было. Суета румын по ту сторону границы явно не предвещала ничего хорошего.

В это самое время на небольшом участке границы, именуемом «браконьерские плавни», на воду спустили лодку. Этот участок всегда охранялся очень слабо, чем пользовались местные жители с обеих сторон, с легкостью переходя границу в обоих направлениях. Теперь же, когда все силы погранзаставы были сосредоточены на странном и неприятном инциденте в приграничной полосе, про «браконьерские плавни» забыли и советские, и румыны.

В лодке уже был проводник — местный житель, который за особую плату перевозил желающих попасть в Румынию. Перебравшись туда, да еще с фальшивыми документами, можно было двигаться дальше, открывая для себя целый мир.

Одесса, 10 августа 1937 года

Зина даже не помнила, сколько они просидели на кухне Виктора Барга в полном молчании, за чаем, который успел давно остыть. К чаю не прикоснулся ни Виктор, ни Зина. Было не до того — там, где время превращалось в живое существо, намерения которого невозможно было разгадать. Враждебное или сочувствующее, время тщательно скрывало свои планы.

— Что ты хотел сделать с ним? — Зина нарушила молчание первой, вскинув на Виктора глаза, полные отчаяния. — Сдать властям? Убить?

— Я не хочу его убивать, — ответил Виктор, — я не для того его спас, чтобы убить. Он не виноват, что родился таким. А от властей я его уже забрал.

— Что он хочет? — не сдавалась Зина. — Вы говорили об этом?

— Спроси его сама, ладно? — огрызнулся Виктор.

— Не представляю как! — хмыкнула Зина.

Оба снова погрузились в молчание, прерываемое лишь монотонным тиканьем часов.

Дверь скрипнула. На пороге кухни появился Асмолов — вернее, как теперь знала Зина, Ноэль Гару. Он выглядел совершенно нормально, был лишь более бледен, чем обычно. На нем была человеческая одежда — рубашка и брюки. С влажных после душа волос капала вода. Под глазами пролегли темные круги.

Асмолов почти бесшумно вошел в кухню и остановился, с тревогой глядя на них обоих. Зина избегала встречаться с ним взглядом.

— Я ждал тебя раньше, — сказал Асмолов, глядя на Зину, — все ждал, когда догадаешься и придешь.

— Только один вопрос, — наконец-то Зина решилась посмотреть на его лицо. — Зачем ты привез труп солдата на вскрытие? Зачем весь этот цирк?

— Это не цирк, — глухо отозвался Асмолов, — я хотел понять, что со мной. Правда ли, что я сделал это… И еще мне так лихо с самого начала удалось изображать следователя НКВД…

— А ты ничего и не изображал! — хмыкнула Зина. — Ты ведь и работал в НКВД. Правда, в 9-м отделе. Не многое потребовалось менять.

— Что теперь? — Асмолов переводил тревожный взгляд с лица Виктора на лицо Зины. — Что вы решили?

Виктор буркнул что-то невразумительное, резко поднялся из-за стола и вышел из кухни, закрыв за собой дверь. Зина почувствовала укол страха. Однако Асмолов не выглядел агрессивным.

С интересом она вглядывалась в его лицо. Теперь ей были понятны все странности в его поведении. Он вел себя совсем не так, как должен был вести себя настоящий сотрудник НКВД. В квартире Евгения, когда вытолкал ее до приезда настоящих следователей. И во время убийства санитара-студента. В морге. В Лузановке. После убийства старика-санитара. Когда обнаружил в Лузановке труп. Когда следил за ней на Энгельса и забрал от тюрьмы. Что от нее хотел — понять свою болезнь. Все странности теперь становились на свои места, получив логическое объяснение. И это объяснение устраивало ее, каким бы диким оно ни было.

Думая так, Зина перестала испытывать страх. Правда всегда вселяла в нее уверенность.

— От тебя не пахнет страхом, — вдруг сказал Асмолов.

— Откуда ты знаешь? — удивилась Зина.

— Я чувствую теперь все запахи. Могу отличить.

— Разве страх пахнет?

— Еще как!

Внезапно Асмолов пересек кухню с такой скоростью, которую сложно было представить в его коренастом теле, и… опустился на колени возле ног Зины.

— Помоги мне, — взмолился он, — помоги мне! И однажды я помогу тебе, когда настанет день, — в его глазах заблестели звезды, напоминающие живые человеческие слезы.