Ирина Лобусова - Копи Хаджибейского лимана

— Призраки... — шепотом произнес тот, что помоложе, выронив из дрожащих пальцев косточку домино на стол. Она упала с резким звуком, от этого оба вздрогнули.

— Призраки... — повторил он. — Я слышал, в ненастье по берегу моря ходят...

— Какие еще призраки! — огрызнулся его старший товарищ, пытаясь сохранить видимость бесстрашия.

— Души умерших рыбаков... Те, кто в шторм утонул... — шепотом сказал молодой, — в ветер... когда шторм... нельзя в море выходить. А они вышли и не вернулись. Я знаю. Мне тятька рассказывал. Он моряком был.

— Выдумаешь... — тоже машинально понизив голос до шепота и пытаясь спрятать под стол дрожащие пальцы, отозвался старший. — Нету никаких призраков! Нету! Были, да все вышли! Как и Бога нету!

— А вот дудки! — как-то по-детски запротестовал молодой. — Еще как есть! Слышь — по берегу ходят! Недаром бывалые люди говорят: когда ненастье, буря или шторм, на берег моря нельзя выходить. Можно встретить тех, с кем лучше не встречаться... — От страха он повторял одно и то же, но, похоже, не замечал этого.

— Вот еще... — весь сжался старший.

— Точно тебе говорю! Бродят по берегу в шторм утонувшие души! Те, кто в такую же бурю в море пошел. Предупреждают живых. А кого встретят, с собой утащат. На морское дно...

— Да ну тебя! — выдохнул напарник. — От твоих рассказов и поседеть можно. Ветер это воет. Просто ветер. Шторм. — Было непонятно, кого он убеждает — товарища или себя.

— И ветер кричит? — встрепенулся молодой.

В этот раз крик прозвучал так близко и отчетливо, что оба подскочили с места.

— Ну какого черта всех остальных отсюда убрали, а нас двоих тут оставили! — в сердцах отозвался старший. — Раньше как хорошо было — вдоль всего забора по человеку расставили, и никакая контра не подберется. А теперь что? Мы тут двое первыми, да еще двое сзади, да человека три на складах будут. Это что, охрана для таких складов? Тут же что угодно быть может! И какого черта людей поубирали!

— Ты душу-то не трави, и без тебя тошно, — жалобно отозвался младший.

Крик приближался. Оба снова вскочили с места и теперь уж потянулись к винтовкам.

— А может... того? — Младший с надеждой посмотрел на товарища.

— Чего — того? — нахмурился тот.

— Пальнуть в темноту, а? Шоб оно так выть перестало?

— Больной совсем? А ну как там люди? Шо с нами сделают?

— Да какие там люди! Призраки колобродят! — дрожащим голосом отозвался младший солдат.

— А если призраки это, то им твои пули до одного места! Только пуще разозлишь, и за нами они сюда придут. Вот что... Надо сходить посмотреть.

— Я не пойду! — с ужасом замахал рукой молодой, сжимая в другой винтовку. — Ни за шо, вот те крест, хоть Бога и нету! Ни за шо! — Он начал креститься левой.

— А ну тихо! — насторожился старший. — Слушай...

Оба замолчали. Сквозь завывания ветра и скрип лампы уже отчетливо стал слышен женский крик, в котором можно было разобрать человеческие слова:

— Помогите!.. Ой, лишенько!.. Помогите!..

— А ну пошли! — решительно скомандовал старший и, вскинув винтовку на плечо, шагнул в темноту. Его товарищу не оставалось ничего другого, кроме как последовать за ним.

На улице было страшно — ветер выл, швырял в лицо тучи песка, сбивал с ног... Старший закашлялся. Молодой, дрожащими руками выставив винтовку в темноту, хоть и срывающимся голосом, но зычно крикнул:

— Стой! Кто идет!

Лампу качнуло, и резкий сноп света упал на дорогу, ведущую от пляжа. По тропинке бежала женщина. Оба солдата разглядели это отчетливо. Женщина была одета как простая крестьянка — длинная юбка билась вокруг ног, мешая ходьбе, на плечи упал платок, растрепав длинные светлые волосы, которые ореолом вились вокруг ее головы, шевелясь, словно змеи на голове легендарной Медузы Горгоны.

— Помогите!.. Люди добрые!.. Есть здесь кто? На помощь! Ой, лишенько!.. — вопила женщина, стремительно приближаясь к солдатам.

— А ну тихо, тетка! — рявкнул старший. — Ты кто такая? Что произошло?

— Задавило!.. Там... на дороге! Человека телегой задавило!..

— Кого задавило, где? — заморгал молодой.

— Так мужа моего!.. Телегой задавило!.. Сорвало телегу-то с привязи, да на мужа мого! Осью к земле придавило! Кровушки-то, кровушки сколько... Ой, люди добрые!.. Ой, помогите!

Женщина упала на колени и стала пытаться поцеловать солдатам руки. Старший ухватил ее за плечи и резко поднял вверх:

— Тихо, тетка! Чем помочь-то?

— Так телегу отодвинуть, поднять с него, шоб не умер он там! Ой, люди добрые, Христом-Богом молю!.. Не дайте помереть мужу... Детки наши, детки-то как будут? Ой, не дай Господи, лихо-то какое! — кричала не умолкая женщина.