Антон Чиж - Бой бабочек

Мечта исполнилась. Мечта каждой из них. Или одна общая мечта на всех. Они стояли на большой сцене. И пусть их глаза были повязаны платками, но это ерунда. Первый шаг сделан. Три этуали, имена которых печатали на афише, но не пускали дальше летней сцены, стояли рядышком у рампы, спиной к зрительному залу. На их счастье и к отчаянию Александрова, их занесло в театр. Такое невероятное событие говорило только об одном: Ванзаров знается с магическими силами. Или он потомок колдуна. Ничем иным невозможно объяснить, что певицы, любящие поспать, оказываются с утра в театре, когда это требуется сыскной полиции.

Александров спросил, что исполнить. Ванзаров потребовал каватину Нормы. Три грации партию знали. Выучили на всякий случай, так сказать. И готовы были блеснуть мастерством. Оттягивая неизбежное, Георгий Александрович сказал, что такую партию исполнить без оркестра невозможно. Но Ванзаров был готов слушать без оркестра. Каждую в отдельности. Ничего не осталось, как дать отмашку к началу.

Барышни старались, прикладывали усилия. Они так хотели остаться на большой сцене! И, в общем, исполнили вполне недурно. Только Лебедев после второго исполнения начал морщиться и вынул сигарилу.

Поблагодарив, Ванзаров отпустил всех троих. Они уходили с надеждой в глазах. Но ни один голос и близко не походил на тот, что звучал ночью. Городовой согласился: никак нет, не похоже. Эти глотку дерут, а там кровь в жилах стыла… Зато приставу все понравились. Особенно черненькая…

– Других сопрано в запасе, случайно, нет?

– Желаете вызвать мадемуазель Отеро или Кавальери? – пошутил Александров, опять не подумав: а если бы ему сказали, что желают? Как бы выкручивался?

Ванзаров был снисходителен. Звезды его не интересовали. Он даже отпустил Халтурина. Пристав, обиженный тем, что о нем забыли, удалился в зал и сел, демонстративно закинув ногу на ногу. Дескать, посмотрим, как вы без нас справитесь. На эти обиды Александрову теперь ровным счетом было наплевать. Он подошел к Ванзарову, который шептался с криминалистом.

– Разрешите вас на два слова… – и указал на противоположный карман сцены, подальше от чужих ушей.

– Господин Ванзаров, вы гений сыска, а мы простые антрепренеры, – начал Александров. – Вы сделали невозможное, уговорили Кавальери вернуться, за что вам земной поклон… – Он поклонился по-крестьянски, коснувшись сцены. – Найдете ее брильянты, так по гроб жизни будем обязаны… А еще хотите спасти нас от убийцы, что барышень развешивает. Благодарность моя безмерна… Но прошу вас, не делайте из нас клоунов… Знаете, какая волна теперь пойдет?

– Господин Александров, поясните о поющем призраке вашего театра, – будто не слыша дружелюбного обращения, сказал Ванзаров.

– Я скажу вам, чей этот голос…

– Буду благодарен…

– Это голос фантазий Морева… Федор Петрович что-то слышал с пьяных глаз и разнес на весь театр. Теперь все боятся на сцену выходить…

– Варламов слышал.

Хозяин отмахнулся.

– Нашли кому верить. Он не такое наплетет. Больше ведь никто не слышал!

Ванзаров не стал испытывать Александрова на прочность: скажешь, что сам слышал, так ведь решит, что издевается чиновник сыска.

– Слух о призраке появился с конца января. До этого ничего подобного не было?

– И что с того? В театре все время что-то случается…

– Городовой Халтурин слышал нечто подобное…

Выражение лица Александрова говорило: вы бы еще пьяного извозчика допросили, они тоже всякие голоса слышат.

– Мадемуазель Вельцева просила ангажемент?

Александров брезгливо поморщился:

– Кто еще такая? Первый раз слышу… Что за провинциальная переделка великой Вяльцевой… Очередная этуаль?

– Постараюсь больше не беспокоить ваших звезд, – сказал Ванзаров и быстро ушел со сцены.

Курочкин возник рядом с ним буквально из воздуха. К таким его появлениям было трудно привыкнуть. Филер владел особым искусством, которое вызывало испуг на неподготовленные души: оказываться вне поля зрения. Приему этому Афанасий обучал всех агентов, но по-настоящему владел им только он. Ванзарову было доложено: Диамант уже занял позиции. Это Ванзарова интересовало мало. Ему нужно было знать, в котором часу вчера из театра ушли Морев и Вронский. Открыв филерский блокнот, Курочкин зачитал: объект наблюдения Старик (Морев) вышел в 4.53, объект наблюдения Франт (Вронский) отбыл в 5.22. И вполне бы успел к обеду в «Париже». Оставалась маленькая надежда, что наблюдательность Курочкина не имеет границ. Ванзаров показал снимок Савкиной. Афанасий долго вглядывался и признался: вроде бы проходила. Но задачи не было ее вести. Час появления филер мог назвать очень примерно: раньше пяти.