Селим Ялкут - Скверное дело

— Вряд ли. Времени и так… знаете ли…

— На это времени не жаль. Даже не сомневайтесь. Не тот вы человек, чтобы в стороне остаться. Ну, и если чуть в сторону, нам, которые весь этот Рим должны охранять, такой музей — неплохая крыша. Не одна, конечно, как вы понимаете. На то он и город, чтобы под крышами… Мало ли, что понадобится. Так вот, некоторое время назад взяли мы этот музей под свою опеку. Вплоть до двойной бухгалтерии. Из-за нее и взяли. Часть шла прямо на историю, а частично контролировалось… вы ведь сами прикоснулись. Организационные мероприятия. Закрытые встречи и прочее. Ведь не только демократическая общественность интересуется. А люди издалека. У них свой интерес. Где договоренности заключаются о поставках оружия, где политика делается, негласные соглашения? Приедет такой вот Кудум.

— Кудум? — Удивился Балабуев.

— Крайний, скажете, случай. А в истории — не редкость. Но слишком горяч. Покушался на наших красавцев… Шума, как вы сами наблюдали, много…

А вот Павел Николаевич, большую работу развернул. Всех вместе собрал. Когда альбом мемориальный выйдет, сами увидите. Ведущий византолог мира. Государственную премию посмертно получит. Доску мемориальную откроем. Может, и музей его именем назовем. А почему нет?

Семен Иосифович взял паузу. Совсем стемнело. — Ну, что, включим свет. Или продолжим? Минут пять… Тут мы сами виноваты. Нельзя было так. Работа шла. Вы бюджет реальный вообразить не можете. Не музейный, а от общей деятельности, от встреч, от соглашений… сами понимаете… Замечательный человек Павел Николаевич. И мы ему по заслугам воздадим.

Семен Иосифович помолчал. А потом добавил, так в торжественном докладе переходят от масштабных достижений к отдельным недостаткам. — Но увлекающийся. Мы его не сдерживали, и зря, сам остановиться не мог, а я проглядел. Государство в государстве хотел создать наш Павел Николаевич. Выставку организовал, на собственном энтузиазме. Это еще мелочь, готов был Турции войну объявить. Шутки, конечно, но под них и аппетиты росли. Замечательные проекты в голове вынашивал, если бы в одних мечтах наша жизнь протекала. Но ведь и реальность нужно учитывать. А реальность его увела с пути истинного на путь стяжательства. А на этом пути такие ухабы случаются, не только ноги, голову потеряешь.

— Позвольте, Семен Иосифович. А Плахов?

— Слабый человек. Увлекающийся женским полом, даже скорее, увлекаемый. Если бы он в этих отношениях торжествовал, а так — мямля и подкаблучник. Я, знаете ли, особенно в эти дела не вникал, на Павла Николаевича полагался. Но спрашивал, не пора ли заменить? Хотел самого Павла Николаевича наверх передвинуть. Но он предпочитал в тени держаться. Я вам скажу, Сергей Сидорович, что вы и без меня знаете. Не опирайтесь на слабых людей. Либо предадут, либо сломаются, что для нас одно и тоже. Я тоже люблю в книжках почитать, когда есть свободное время. Повздыхать о чуткости, о тонкостях души. А выходит все это боком. То, что мы с вами и наблюдали. И совесть здесь не помощник. Нам ведь не Кульбитин был нужен, а документы. Иди, знай, где они. Портфельчик пустой оказался. Сами видели.

— Как же вы тогда Плахова выпустили?

— Как это выпустили? Он в таком розыске, и тогда просветили до нитки, можете не сомневаться. Чуть бы сунулся… а Интерпол на что? Он бы себя за убийство сам и подставил. И теперь никуда не денется. Как ему, неумелому. И что делать с этими бумагами он не знает, даже если допустить теоретически, что сохранил. Нет, он будет тихо отсиживаться.

А если тихо, может, и повезет. Дело, ведь, скверное, до конца не раскрыто. Главный подозреваемый в розыске. А дальше… будет от него зависеть. Мы — люди не злые. Но уверен, он эти документы уничтожил. И очень правильно поступил… Ну, ладно, пора свет включать, а то тоскливо на душе становится.

Семен Иосифович связался с бесплотной Люсей. И свет вспыхнул. Собеседники некоторое время молча таращились друг на друга, как бы знакомились заново. Семен Иосифович расчувствовался после долгой речи и вздыхал, тер голову. Балабуев выглядел бодрее.

— Спасибо, за прояснение.

— Вот-вот. — Подтвердил Закс. — Вы, наверно, и сами догадывались. Но я из уважения не мог не внести ясность. Между прочим, если такая зажигалка красивая, могли и об оригинале подумать. В криминологии такие случаи описаны с подменой. Не в упрек вам, конечно. Я ведь тоже, как видите, упустил. А тут еще такой жук, как ваш Иван Михайлович.

— Он не мой.