Вадим Деружинский - Чёрная лента

— Черная лента, — поправил его Дайнович, который открыл окно, чтобы проветрить комнату от табачного дыма, и глубоко вдохнул свежий воздух первого летнего дня. С улицы стали слышны приглушенные звуки городской жизни: шум моторов проезжавших машин, перестук по брусчатой мостовой колес подводы извозчика, издалека звучала какая-то музыка.

— Около месяца назад случилась история, я бы сказал, крайне темная, — понизив голос, продолжил тему контрразведчик. — Один из сотрудников Генерального штаба, майор Стебловский из Второго отдела, в своем телефонном сообщении сказал, что получил крайне важную информацию о тайной организации Абвера на нашей территории, которая называется «Черная лента» и в которой завербованы многие наши граждане, даже высокий чин в МИДе.

— Постойте, — перебил его Минич. — Второй отдел — это Экспларитура?

— Вот именно, военная разведка, — кивнул Янкович. — Но большего он рассказать не смог, так как его нашли повешенным в собственной квартире. И висел он на черной ленте.

— Но почему черная, и почему лента? — удивился журналист. — Кстати, у пана профессора его знаменитые очки тоже на черной ленте…

Они невольно взглянули на хозяина квартиры, который стоял у открытого окна. На его груди покоились золотые очки на широкой черной ленте, он приподнял их пальцами и повертел в воздухе:

— Действительно, на черной ленте. Но я их ношу уже лет двадцать…

Ян Янкович усмехнулся:

— Если каждого, у кого увидим черную ленту, мы будет подозревать в связях с Абвером, то далеко не уедем. Наши аналитики нашли одно из высказываний Гитлера, в котором он призывал этнических немцев вне Германии, то есть в первую очередь в Чехословакии, Франции и Второй Речи Посполитой, душить врагов черной лентой тайного сопротивления. Мол, лента связывает всех этнических немцев, а черный цвет — это траур по государствам соседей Рейха, которые якобы «будут скоро и неизбежно наказаны и уничтожены».

— Ах, вот оно что! — задумался Алесь. — Теперь я кое-что понимаю. Значит, вы, пан Янкович, и расследуете это дело о смерти майора военной разведки… Понимаю, что вас заинтересовало в моей странной истории. Но уверяю вас, я до сегодняшней ночи ничего не слышал о «Черной ленте».

— Вы уверены в этом? — посмотрел на него контрразведчик. — Еще раз прошу вас подумать, пан Алесь.

Тот молчал, перебирая в памяти то да се. Ничего, связанного с «Черной лентой», он не мог вспомнить. В итоге снова покачал головой.

— Покажите ему журнал, — вмешался в разговор профессор.

— Ладно, — затушил окурок и поднялся с кресла Янкович. — Перейдем ко второму пункту нашей беседы.

Он прошел в коридор, к вешалке, где достал из кармана своего плаща журнал. Вернулся с ним в руках и бросил его на журнальный столик.

— Ваш журнал? — спросил он.

— Мой, — согласился Минич.

Это был майский номер его «Балтийской Нивы».

— Мы нашли его в кабинете Мартина Вацлевича, владельца Музея восковых фигур. Эта находка, наверно, проясняет, почему он позвонил именно вам ночью, едва приехав поездом из Риги.

— Так он ездил в Ригу! — удивился журналист. — И с какой целью?

— Видимо, ответ вы найдете, когда раскроете свою статью, — Янкович полистал журнал и, найдя нужную страницу, указал пальцем. — Здесь подчеркнуто красным карандашом. Подчеркивал Мартин Вацлевич…

Алесь был изумлен. Действительно, это его статья. И последние в ней строки жирно подчеркнуты красным, на полях три восклицательных знака, рядом приписка этим же красным карандашом:

«Поехать немедленно и привезти!»

— Опять я ничего не понимаю! — поднял удивленное лицо Минич. — Но эта статья не имеет никакого отношения к «Черной ленте». Она совсем о другом!

Профессор сел рядом в кресло и, тоже закурив, сказал:

— Прочитайте ее вслух, дорогой Алесь, и мы вместе подумаем, что все это может значить.

Пожав плечами, журналист стал читать.

Во все времена подделывали произведения искусства, чем не брезговали даже выдающиеся мастера. Однажды юный Микеланджело изваял мраморную статуэтку спящего Купидона, которая была так похожа на античную скульптуру, что некий Бальдасаре дель Миланезе поспешил купить этот шедевр и перепродал его римскому кардиналу, выдав за подлинник неизвестного древнего мастера.

В 1864 году проходимец де Ноливо привез из Флоренции бюст якобы Джироламо Бонивьени, друга Савонаролы и последователя Петрарки. Скульптуру продали с аукциона за невероятную сумму и выставили в Лувре, в галерее мастеров эпохи Возрождения. Но в декабре 1867 года было опубликовано сообщение флорентийского антиквара Джованни Фреппа, утверждавшего, что этот прекрасный бюст изваял в 1864 году скульптор Джованни Бастианини, которому позировал рабочий табачной фабрики Джузеппе Бонаюти.