Эндрю Уилсон - Оттенки зла. Расследует миссис Кристи

– Это дурацкое недоразумение, – ответила я.

– Просто недоразумение?! – воскликнула она, потягивая коктейль. – Если бы меня упрятали на ночь за решетку, я нашла бы для этого более сильные выражения. Как ты считаешь, Гай?

– Да уж, действительно, – отозвался Гай, моргая налитыми кровью глазами. – Кстати, мистер Блейк, я слышал, вас тоже забирали в полицию?

– Только для того, чтобы расспросить.

– Разумеется, мы ни на секунду не поверили в вашу виновность – правда, Гай? – сказала Хелен. – Однако остается вопрос, кто же украл жемчуг. Вопрос, конечно, бледнеет по сравнению с убийствами бедного Говарда и Эдит. Я представляю, как ужасно было обнаружить ее труп в ванне.

– Да, это был кошмар, – ответила я.

– Она была нашим добрым другом, и Гай воспринял ее смерть особенно тяжело. Ты ведь был потрясен – да, дорогой?

Гай ничего не ответил и, отвернувшись к тележке с напитками, стал смешивать новую порцию коктейлей.

– Как я написала вам в записках, надо помянуть Эдит – хотя бы поднять бокалы в память о ней. Или, возможно, кто-нибудь захочет сказать о ней пару слов после обеда. Если вы все считаете, что это будет уместно, я могла бы вспомнить пару случаев. Но сначала, как обещала, я покажу вам в студии свою последнюю работу.

В ответ все закивали, со всех сторон зазвучало «ага» и «угу».

– Я никак не могу поверить, что миссис Брендел умерла, – сказал Уилбор. – Хотя я познакомился с ней только после ее приезда в Оротаву, она произвела на меня впечатление доброй, хорошей женщины.

– Да, совершенно непонятно, кому понадобилось убивать ее, – поддержал профессора доктор Тренкель.

– Вы осматривали тело, доктор? – спросил Уилбор.

– Да, и нашел следы удушья, хотя умерла она, боюсь, от утопления. Инспектор полагает, что убийца хотел похитить драгоценности миссис Брендел. Оставшиеся на теле следы указывают на то, что ожерелье было сорвано с шеи во время борьбы. Но поскольку ничего не украли, Нуньес предполагает, что убийцу спугнули и он бежал, не успев подобрать рассыпавшиеся жемчужины с пола.

– Ужасно, – вздохнул профессор. – Но я уверен, инспектор арестует этого человека.

Когда Гай Тревельян приготовил всем напитки, Хелен повела гостей по коридору в заднюю половину дома, обращенную к морю. Студия впечатляла. За огромными окнами от пола до потолка сейчас стояла полная темнота. Снизу доносился грохот волн, разбивавшихся о скалы.

– Днем, естественно, все выглядит по-другому, – сказала Хелен. – Все залито светом, иногда он даже слепит.

Мне опять вспомнилась строка из «Герцогини Мальфи»: «В глазах мутится. Ей лицо закрой! / Да, молодою умерла она…» Теперь-то я понимала, почему она впервые пришла мне на ум на «Джелрии» и как была связана с Джиной Тревельян. Мое зрение тоже помутилось, я ошибалась с самого начала.

– Здесь несколько вещей, которые я создала в самое последнее время, – сказала Хелен, взяв в руки маленький резец со скамейки. – Вот жаба из зеленого оникса, а это змея, которую я вырезала из цельного куска мрамора.

Хелен Харт была, несомненно, очень талантливым скульптором; ее произведения – зачастую абстрактные – были наделены грубой первобытной силой.

– Как видите, я стремлюсь передать суть вещей, а не внешнее правдоподобие, – сказала она, указав на портрет сидящего мальчика, изготовленный из ангидрита. – Некоторые воспринимают это с трудом. Но что действительно важно, так это эмоциональный отклик людей. Я хочу вызывать своими работами сильные чувства у зрителя. К примеру, миссис Кристи, что вы чувствуете – не думаете, а чувствуете – при виде этого? – спросила она, показывая резцом на коренастую фигуру с плоским лицом, вырезанную из африканского черного дерева. – Это тоже одна из последних работ, и, говоря по правде, я горжусь ею.

Мне потребовалась минута-другая, чтобы собраться с мыслями. Когда-то я пробовала заниматься скульптурой, но мои поползновения, разумеется, и близко не стояли с талантом Хелен Харт.

– Прошу прощения, если ошибаюсь, но мне кажется, что это изображение первобытной женщины.

Хелен, похоже, слегка опешила:

– Это удивительно точно. Как вам удалось понять? Я изобразила здесь свою версию Евы, Евы-дикарки.

Я могла бы сказать кое-что по этому поводу, но не стала. Время еще не пришло.

– Но что вы чувствуете, глядя на нее? – допытывалась скульпторша.

– Ну, пожалуй, я ощущаю в ней силу. Да, большую силу, даже пугающую.

– Мистер Блейк, вы представляетесь мне тонко чувствующим человеком. Что вы скажете об этой работе? Я только закончила ее и решила, что будет уместно представить ее всем в Валентинов день. – Хелен указала на большую скульптуру из алебастра, стоявшую на постаменте и изображавшую две сплетенные в объятиях фигуры.