Валерий Шарапов - Самый страшный след

В лесу не было ни души. Бывшие разведчики спокойно прошли до северо-восточной опушки и выбрали удобное место для наблюдения. Дистанция от невысоких пограничных кустов до цыганских кибиток и шатров составляла метров двести.

Легкий ветерок почти не ощущался. Из-за палящего солнца над железной дорогой струился разогретый воздух, и даже в лесу на приличном расстоянии от «железки» витал крепкий запах просмоленных шпал.

Людей за насыпью можно было сосчитать по пальцам. Пожилая полная женщина развешивала по веревкам выстиранную одежду. Крепкий бородатый цыган возился с деревянным колесом от кибитки. Между шатрами дымило угасающее кострище, вокруг него бегала и резвилась детвора.

— Где же народ-то? Спит, что ли? — подивился Александр.

Иван процедил:

— Старики точно отдыхают. Перетрудились, мать их в поясницу. А молодежь, видать, на станции орудует…

Александр удивленно посмотрел на товарища. Судя по тому, каким тоном он отозвался о «трудовой деятельности» обитателей шатров и кибиток, особым уважением они у него не пользовались.

Направляясь к лесочку, офицеры проследовали мимо железнодорожной станции и заметили там несколько молодых цыганок, ожидавших появления пассажирского поезда. Там же бегала ватага цыганских детишек.

Из покрытых пылью темно-зеленых пассажирских вагонов на станции Мытищи обычно выходили тридцать-сорок жителей небольшого городка, ежедневно отправлявшихся в Москву на заработки. Но даже среди этой малости находились те, кто был не прочь узнать свое будущее или судьбу не вернувшихся с войны близких.

Некоторые цыганки носили на запястьях связки разноцветных бус и монисто и за небольшие деньги предлагали эти украшения проходившим мимо женщинам. Проще других поступали облепленные младенцами матери. Раскинув многочисленные юбки, они усаживались в придорожную пыль и клянчили у прохожих «на пропитание деткам». Не оставались без дела и юркие босоногие прохвосты от шести до двенадцати лет. Если кто-то из отъезжавших или прибывших изволил зевать или отвлекаться на разговоры, они тут же оказывались рядом, нацеливаясь на «бесхозные» вещички.

— Ну-ка, проверим одежку. — Подняв предусмотрительно прихваченный бинокль, Старцев принялся рассматривать висящие на веревках тряпки.

— Надеешься увидеть финский мундир без пуговицы? — поинтересовался Александр.

— Не надеюсь, а мечтаю, Саша. К сожалению, пуговицы отсюда не разглядеть, а в остальном… Если мы сегодня заметим его на каком-нибудь цыгане, дело завтра же будет передано в суд.

Да, о такой находке действительно можно было лишь мечтать.

Но, увы, на веревках висели цветастые блузки и юбки, светлые мужские рубахи и темные шаровары, платки и непонятные лоскуты материи…

В общей сложности наблюдение за табором длилось более полутора часов. Сначала Старцев с Васильковым изучали цыганский быт из крайних кустов подлеска. Затем, прячась за высокой насыпью, перебрались на другую позицию, чуть севернее. С нового места открылся вид на небольшой круглый пруд, куда молодые цыганские мужчины и подростки изредка водили поить лошадей.

Наблюдение не дало никаких практических результатов. Ни подозрительных личностей, ни странного поведения, ни шикарных обновок, купленных на добытые преступным путем деньги. И ни одного финского мундира.

— Напрасно потратили время. — Васильков спустился с насыпи и уселся на землю. — Обычные люди. Живут, как привыкли. Не судить же их за это.

— Судить пока не за что. А вот про «обычных людей» это ты зря.

— Не понял. Чем они отличаются о других?

Старцев внезапно вскипел:

— Да они только и смотрят, что плохо лежит! И ни одного лишнего движения на благо страны не сделают! Будь моя воля — всех бы принудительно заставил работать на заводах или в колхозах! По крайней мере, сейчас, когда страна от войны оправляется.

— Что ж, я не против, чтоб они работали. Только одного волевого решения маловато.

— Почему это маловато? — посмотрел на друга Иван.

— У них, брат, ни национальности, ни паспортов, ни жилья. И никакого социального статуса. Кого ты будешь принуждать к работе, если основная масса цыган не является гражданами СССР?

— Насчет паспортов спорить не буду. Но с чего ты взял, что у них нет национальности?

— Потому что не существует такого народа, цыгане. Ты разве не знал?

Старцев пожал плечами и глянул на часы.

— Первый раз слышу. Поясни. У нас еще есть минут десять-пятнадцать.