Валерий Шарапов - Самый страшный след

В условленное время муровцы встретились на уже знакомой развилке дорог перед Челобитьевом, от которой разъехались в разные стороны в начале дня. Достав папиросы, прямо на обочине устроили рабочее совещание.

Первым о результатах проделанной работы доложил Егоров:

— Встретились с участковым, вместе с ним проследовали к месту преступления. Участковый — смышленый молодой парень. Младший лейтенант. Повоевать не успел, но дело знает и к обязанностям относится ответственно. В его присутствии проверили печати на двери и оконных ставнях, открыли дом и произвели полный осмотр. В горнице видны следы борьбы: перевернуты стол с лавкой, разбит стакан, валяется алюминиевая посуда. К слову, другой в доме и нет. Внутри вообще все очень скромно, если не сказать бедно.

— Внутри все так, как было в день преступления?

— Да, участковый уверяет, что никто ничего не трогал.

— Ладно, — кивнул Старцев, — это мы еще выясним у следователя из района. Продолжай.

— На полу в горнице свежие пятна крови. Повсюду следы поспешного обыска: выпотрошенный фибровый чемодан, верхняя одежда с вывернутыми карманами, с деревянных полок над столом сброшены книги. Книг, кстати, много — преобладают церковные, но имеется и классическая литература. По докладу участкового, преступники искали ключи от входной двери в церковь и от металлического сейфа, расположенного в небольшом помещении за иконостасом.

— В церкви были?

— Да, в ней тоже побывали.

— Я так понимаю, в доме погибшего священника вы ничего интересного не обнаружили?

— Мы все тщательно осмотрели, прошарили все углы и щели, прощупали одежду — ничего, — развел руками Егоров.

Старцев вздохнул:

— Тогда валяй про церковь.

— Осмотрели ее снаружи и внутри. Стены из старого красного кирпича, кладка толстая, добротная, но с южной стороны пошли вертикальные трещины — стена стала разрушаться. Короче, ничего удивительно, что отец Илларион задумал строить новое здание. Входная дверь — добротная, металлическая, на массивных петлях, с надежным запором. Совладать с такой без ключей, да еще чтобы тихо, не получится, вот преступники и нагрянули домой к священнику.

— Где, ты сказал, находился сейф?

— Значит, так. Внутреннее пространство церкви состоит из трех помещений. Вначале попадаешь в крошечный притвор. За ним начинается просторная средняя часть с иконостасом. По центру иконостаса устроена красиво расписанная дверь — Царские врата. За дверью — алтарь, совмещенный со служебным помещением.

Старцев поморщился:

— Вася, мы не в семинарии. Давай ближе к делу: сейф находится в алтаре?

— Да, рядом со столом, накрытым шелковой скатертью.

— Вскрыт без взлома?

— Ни одной царапины — открыт ключом. Ключ остался в распахнутой дверце. Денег внутри сейфа следователи из района не обнаружили. На полках в беспорядке лежат несколько старых книг, журнал с записями о смертях и крещениях, расписки, накладные на дрова и уголь. Все помещения осмотрели, ничего ценного для следствия не обнаружили.

— Отпечатки обуви?

— Дождей давно не было, вся грязь на улице высохла, поэтому — никаких следов.

О засушливом августе в Московской области знали все. За последние две недели с неба не упало ни одной капли дождя.

Вздохнув, Иван задал последний вопрос:

— Что об убитом говорит участковый?

— Характеризует исключительно с положительной стороны. Порядочный, добросердечный, уравновешенный. Всегда чем мог помогал прихожанам.

Бросив в пыль окурок и затушив его каблуком сапога, Старцев повернулся к капитану Бойко:

— Выкладывай, Олесь, что у вас?

Олесь Бойко походил на доброго молодца из русской народной сказки: рост под два метра, белокожий, рыжеватые кудри, немереная силушка. «Кровь с молоком» — обычно говорили о таких людях.

На левой руке Олеся отсутствовали два пальца — средний и указательный, а вся ладонь и запястье пестрели мелкими шрамами. Его судьба некоторым образом повторяла нелегкий путь Старцева: фронт, ранение, долгое лечение в госпитале, назначение в тыл. Серьезное отличие состояло лишь в том, что Иван начинал службу в пехоте, затем за живой ум и отвагу был переведен в разведку, где быстро получил офицерское звание и стал командиром взвода. Олесь же был призван на службу в тридцать седьмом году в отдельный стрелковый батальон войск НКВД, занимавшийся охраной особо важных промышленных предприятий. Полтора года провел на фронте, покуда не нарвался на ушлую немецкую ловушку.