Лоран Бине - Седьмая функция языка

Девушка продолжает улыбаться. «Prego?»

«Да ладно, какая разница? – распускает хвост Соллерс. – Когда ты счастливчик, за которого голосуют глазами , не обязательно (слава богу!), чтобы тебя понимали ».

Кристева не говорит ему о Бурдье, которого он ненавидит, потому что социолог подрывает всю его систему представлений, благодаря которой он всегда выглядит в лучшем свете. Она не говорит, чтобы он много не пил перед встречей, которая предстоит на неделе. Она уже давно решила относиться к нему как к ребенку и как к взрослому одновременно. Принципиально не объясняет ему некоторые вещи, но ждет, что он поднимется до уровня, которого, как ей кажется, она вправе от него требовать.

Пианист берет откровенно фальшивый аккорд. Дурной знак? Но Соллерс верит в свою счастливую звезду. Он, пожалуй, пойдет искупается. Кристева замечает, что он уже в шлепанцах.

Двести галер, две дюжины галиотов (так называемых полугалер) и шесть гигантских галеасов («B-52» [413] Имеется в виду ставший легендарным американский стратегический бомбардировщик Боинг B-52 «Стратофортресс», выпускавшийся в 1950–1960-е гг. того времени) гонятся по Средиземному морю вслед за турецким флотом.

Себастьяно Веньера [414] Себастьяно Веньер (Sebastiano Venier, 1496–1578) – венецианский дож, военачальник и дипломат. , грозного командующего венецианским флотом, распирает от злости: ему кажется, что он единственный из всех союзников, испанских, генуэзских, савойских, неаполитанских и папских, рвется в бой, но он ошибается.

Если испанская корона в лице Филиппа II постепенно теряет интерес к Средиземноморью, поскольку слишком уж занята завоеванием Нового Света, молодой дон Хуан Австрийский, темпераментный командующий флотом Священной лиги, внебрачный сын Карла V, а значит, и сводный брат короля, полагает, что война – дело чести, которой, впрочем, его лишает незаконное происхождение.

Себастьяно Веньер защищает насущные интересы Светлейшей [415] Имеется в виду Светлейшая республика Венеция (Serenissima Repubblica di Venezia; ит .). , и дон Хуан Австрийский, добывающий себе славу, – его лучший союзник, хотя ему это невдомек.

Соллерс рассматривает портрет святого Антония в церкви Джезуати и обнаруживает внешнее сходство. (То ли Соллерс похож на святого Антония, то ли святой Антоний на Соллерса – не знаю, в каком порядке он сравнивал.) Он ставит самому себе свечку и выходит прогуляться по своему излюбленному району Дорсодуро.

Возле галереи Академии он натыкается на Симона Херцога и комиссара Байяра, стоящих в очереди.

«И вы здесь, дорогой комиссар, какой сюрприз! Какими судьбами? Ах да, наслышан о триумфе вашего молодого протеже. Не терпится попасть на следующий тур. Да, да, как видите, играть в прятки бесполезно. Вы первый раз в Венеции? Идете в музей, приобщиться к культуре, да? Передайте от меня привет „Буре“ Джорджоне – единственная картина, ради которой действительно стоит терпеть этих японских туристов. Они щелкают все подряд не глядя – заметили?»

Соллерс показывает в сторону двух японцев в очереди, и Симон едва заметно вздрагивает от удивления. Он узнает японцев на «Фуэго», которые спасли ему жизнь в Париже. Они и правда вооружились «Минолтой» [416] «Minolta» – японская марка фотографической и копировальной техники, самостоятельно существовавшая с 1928 по 2003 г. (модель – последний писк) и невозмутимо фотографируют все, что движется.

«Забудьте про площадь Святого Марка. Забудьте про „Бар Гарри“. Сердце города, а значит, и сердце мира здесь, в Дорсодуро… Ха, о Венеции что только не услышишь, правда?.. Кстати, обязательно сходите на кампо Санто-Стефано, это в двух шагах, только перейдете Большой канал. Там статуя Никколо Томмазео, писателя политического толка, поэтому неинтересного – венецианцы прозвали его Cagalibri, „книгосер“. Это из-за статуи. Кажется, что она и правда испражняется книгами. Ха-ха! А еще нужно побывать на Джудекке [417] Дорсодуро, Джудекка – венецианские острова. , это другой берег. И посмотреть церкви Палладио, они там все в ряд… Знаете Палладио? Отчаянный человек… как вы, наверное? Перед ним стояла задача выстроить здание напротив площади Святого Марка. Представляете? Еще тот челлендж , как выражаются наши друзья американцы, никогда не разбиравшиеся в искусстве… как, впрочем, и в женщинах, но это уже другой разговор… И вот вам пожалуйста: над водами возвысился собор Сан Джорджо Маджоре. А еще Иль Реденторе, шедевр неоклассики: с одной стороны – Византия и пламенеющая готика прошлого, с другой – античная Греция, навеки воскрешенная в Ренессансе и Контрреформации. Посмотрите – это в ста метрах! Если поспешите, застанете закат солнца».