Борис Сударушкин - Секрет опричника; Преступление в слободе

– Я повторяю: мой отец не имел к тайнику никакого отношения, хотя, признаюсь, и знал о нем.

– Знал о тайнике и мечтал его найти, но Советская армия не подпустила фашистов к тем местам, где надо было искать сокровища.

– Откуда вам известно, что он искал тайник? – дрогнул голос чернобородого.

– Своими планами ваш отец поделился с офицером, который позднее попал к нам в плен. Тогда Вальтер Бэр решил обогатиться иначе: часть вывезенных из Пскова и Новгорода церковных драгоценностей утаил от своего непосредственного начальства и скрыл в вашем родовом замке «Бэрхауз». Вероятно, тут вы согласитесь со мной, что эту операцию выполнением воинского долга никак не назовешь?

Чернобородый под ироническим взглядом Марка через силу проговорил:

– К чему сейчас вспоминать об этом, ворошить прошлое, если все драгоценности пришлось вернуть вашей стране.

– Но каких трудов это стоило? Потребовалось целых пять лет, чтобы после сбора многочисленных документов, выступлений прессы, нажима церковных и общественных организаций похищенные сокровища вернулись назад. Вы твердите, что имеете на новгородские сокровища какие-то наследственные права. Вероятно, ваш отец тоже считал, что имеет право на драгоценности, украденные из наших церквей и музеев. Схожие ситуации.

Не зная, как возразить, Отто Бэр молчал, потом раздраженно спросил:

– Чего вы хотите от меня? Чтобы я начал каяться перед вами? Зря надеетесь.

– Да, каяться вы не станете, – согласился Марк.

– Тогда заканчивайте, я все сказал.

Марк выдержал длительную паузу и, пытливо посмотрев на чернобородого, медленно проговорил:

– Прежде чем о ваших противозаконных действиях будет сообщено в посольство вашей страны, я хотел бы задать несколько вопросов, которые к истории с новгородскими сокровищами никакого отношения не имеют. Вы согласны ответить мне?

Чернобородый насторожился, исподлобья подозрительно взглянул на Марка:

– Я не могу давать обещаний, не зная, что конкретно интересует вас.

– Не волнуйтесь, тема этого разговора лично к вам прямого отношения не имеет и ответы на мои вопросы никак не скажутся на вашей дальнейшей судьбе.

– Слушаю вас.

– Речь опять пойдет о вашем отце, точнее – об одной операции спецкоманды СС, в которой он состоял.

На замкнутом лице чернобородого промелькнул испуг.

– Нет! – с судорожной торопливостью воскликнул он, но тут же взял себя в руки и спокойней добавил: – Без представителя нашего посольства я отказываюсь отвечать.

Марк посмотрел на Отто Бэра с сожалением:

– Ну что ж, ваше дело. Только я уверен, что и на эту тему нам с вами лучше побеседовать без посольских сотрудников и протокола.

Видимо, чернобородый догадался, что недоговаривает Марк, и хмуро произнес:

– Ладно, задавайте ваши вопросы. Только у меня одно условие – этот разговор не будет использован против меня и близких мне людей.

– Это я вам обещаю…

Марк вынул из кармана записную книжку, перелистал несколько страниц.

– Шестнадцатого января 1945 года офицер отряда, в котором служил ваш отец, оберштурмбаннфюрер СС Отто Рингель, находившийся в осажденном советскими войсками Кенигсберге, отправил в Берлин шифровку следующего содержания: «Акция, связанная с Янтарным кабинетом, завершена. Объект депонирован в БШ».

– Я так и знал, что речь пойдет о Янтарной комнате, – сказал чернобородый с какой-то особой, желчной интонацией.

– Вы не слышали от отца, о каком именно месте сообщалось в этой в шифровке?

– А почему вы уверены, что отец мог знать о ней?

– В январе сорок пятого года он тоже находился в Кенигсберге, где занимался эвакуацией награбленных ценностей.

Чернобородый раздраженно произнес:

– Нет, отец был не настолько информированным, чтобы знать государственные секреты, но как-то перед смертью сказал, что Янтарную комнату русским никогда не найти.

– Значит, он все-таки слышал о ее судьбе?

Чернобородый молча пожал плечами.

– А брат вашего отца Вильгельм Бэр мог знать, где спрятана Янтарная комната?

– Откуда? – удивился чернобородый. – Как только Гитлер пришел к власти, он сразу эмигрировал из Германии. Вернулся на родину лишь после войны.

– Ваш дядя – убежденный антифашист?

– Нет, тут другое… Его жена была из богатой еврейской семьи. Он испугался, что принадлежавшие им предприятия будут отобраны, перевел деньги в швейцарские банки и сам переехал в Цюрих. О Янтарной комнате он никак не мог знать.