Иван Любенко - Слепень

– Не припомню, – согласился начальник сыскного отделения. – Он, замечу, держится молодцом. Идёт на поправку. А сначала мы думали, что не выкарабкается.

– Это неудивительно. Действие отравляющего вещества было очень сильным. Полагаю, что преступник многократно выпаривал яд, добиваясь высокой концентрации, после чего обмазал полученной кашицей остриё сырной кнопки, установленной на судейском кресле.

– Похоже на то, – кивнул главный сыщик.

– Ефим Андреевич, вы известите меня о результатах вскрытия Орешкина?

– Не беспокойтесь, Клим Пантелеевич, сразу же сообщу. У нас катастрофически мало времени. Надеемся на вашу помощь.

– Что ж, буду ждать. Однако не забудьте провести экспертизу и с той закрытой бутылкой, что на подоконнике. Уверен, что в ней обычное подсолнечное масло, которое и ставилось перед дверьми всех остальных квартирантов, кроме Кирюшкиной. Пожалуй, теперь всё. Честь имею господа.

– Всего хорошего! – пожелал Поляничко.

Каширин сухо кивнул и, глядя вслед адвокату, чуть слышно вымолвил:

– Сдаётся мне, что наша адвокатская ищейка в растерянности. Спеси с Казанскую колокольню, а толку – ноль. Не по зубам ему Слепень.

– Нам тоже пока гордится не чем, – вздохнул Поляничко и смерил помощника недовольным взглядом. – Но ведь он догадался насчёт отравления. А мы – нет.

– Так ещё ничего не известно. Вскрытие покажет.

– Ох, и чует моё сердце, Антон Филаретович, что преступник не остановится, пока не прикончит судью и докторшу.

В коридоре послышались шаги, и в комнату вошли два кряжистых мужика с носилками.

– Заждались вас, любезные, – Каширин недовольно повёл подбородком. – Слонов, что ли запрягали? Или упряжь пропивали? – санитары молчали, опустив в пол глаза. – Везите труп в больницу к прозектору. Скажите, что Каширин велел делать вскрытие. – Он махнул рукой. – Ладно, чего уж там! Поеду за вами и сам поговорю с доктором.

– Вот это правильное решение, – похвалил подчинённого Поляничко. – Я всё-таки навещу Кирюшкину, успокою. Не сегодня, так завтра узнает о случившемся. А коляску забирайте. Я после всего этого трупного смрада с удовольствием по морозцу прогуляюсь.

Между тем, Ардашев по дороге домой зашёл в Красную аптеку, где купил борную кислоту, сернокислый аммоний и бурý.

После ужина с Вероникой Альбертовной, он колдовал на кухне. Адвокат растворил в кипятке один золотник [6] Золотник – мера веса, равна 4,25 грамма (прим. авт.). буры [7] Бура – тетраборат натрия (прим. авт.). , два золотника борной кислоты и шесть золотников сернокислого аммония. Размешав хорошенько содержимое, горничная вынесла кастрюлю в сад и, дождавшись, когда вода остынет, вновь принесла в дом. Тут же появился Клим Пантелеевич, который погрузил в воду лист писчей бумаги и почтовый конверт. Дав им хорошенько пропитаться раствором, он натянул над печью верёвку и на неё прищепкой прикрепил бумагу с конвертом. Не прошло и получаса, как они совершенно высохли.

Уже в кабинете Ардашев обмакнул перо в чернильницу и написал:

«Милостивый государь!

Вы именуете себя Слепнем, однако мне известно Ваше настоящее имя, фамилия и место службы. Спешу уведомить, что на свободе вам осталось гулять не более четверти часа, после того, как вы дочитаете до конца это письмо. Вы, надеюсь, заметили, что вскрыв его, угодили в ловушку…» .

Когда текст был уже готов, адвокат аккуратно согнул лист и обсыпал его со всех сторон карандашным порошком. Той же процедуре он подверг и внутреннюю часть конверта. Запечатав письмо, наклеил марку и вывел адрес.

Начальник Ставропольского отделения Терского областного жандармского управления Владимир Карлович Фаворский – высокий подтянутый красавец с открытым лицом и закрученными в спираль модными усами – своей службой был доволен, хотя никогда и не думал, что боевому офицеру, прошедшему японскую компанию, и получившему ранение, придётся гоняться за анархистами, эсерами и большевиками. Бывший штаб-ротмистр 17-го драгунского Нижегородского Его Величества полка возглавлял местное жандармское отделение уже четвёртый год. За это время ему удалось полностью охватить миллионное население губернии под свой контроль. И это при том, что в Ставропольском отделении по штату было всего три человека. Как следовало из его многочисленных донесений на имя начальника Терского областного жандармского управления полковника фон Оглио, основную головную боль для Фаворского представляли студенты, приезжающие на каникулы, учащиеся мужской гимназии и духовной семинарии, «учинявшие беспорядки и распространявшие преступные прокламации». Доставлял хлопоты писатель Илья Кургучёв с братом Гавриилом, а так же несколько лиц из числа социал-демократической организации (эсеров): нотариус Георгий Праве и мещанин Нахман Лещинский.