Валерия Вербинина - Сухарева башня

– Машина, тупая, равнодушная машина, – выдохнул хозяин комнаты. – Прет на тебя, и ты ничего поделать не можешь, – он пожал плечами. – Послушайте, мне жаль Галю. Правда. Она… как это говорят… она заслуживала лучшего. Но мне не нравится, что вы пытаетесь каким-то образом пристегнуть к делу меня.

– А вы не думали, что она могла броситься под трамвай из-за вас?

Глаза Катаринова расширились.

– Нет, это невозможно. Невозможно!

– Почему?

Опалин ждал ответа, а его собеседник, покусывая нижнюю губу, явно колебался. Помощнику агента угрозыска надоела затянувшаяся пауза, и он повторил свой вопрос.

– Мы как-то обсуждали разные способы самоубийства, – нехотя признался Катаринов. – И… понимаете, вдруг оказалось, что для человека нет даже приличного способа избавить мир от своего присутствия. Повесившиеся выглядят ужасно, те, кто травится – не лучше… Бросаться из окна – будешь мучиться и, может, даже не умрешь, а останешься калекой. Самое пристойное – это, конечно, застрелиться, но даже стреляться надо умеючи, и мало у кого есть… э… достаточный опыт… А гибель под трамваем… это вообще худшее, что может случиться.

– Галя тоже так думала?

– Конечно, иначе я не стал бы об этом говорить. Одним словом, я не верю, что она могла покончить с собой. Тем более из-за меня, – он усмехнулся, – она мне сказала, что я жалкий человек, знаете?

– Тогда как вы объясняете себе то, что произошло?

– Обыкновенный несчастный случай. Да вы и сами сказали, что был туман. Вот вам и объяснение.

– В тот вечер, до того как уйти из дома, Галя поссорилась с матерью.

– И что? Они все время ссорились.

– Почему?

– Ну, наверное, потому что Анна Андреевна невыносимая женщина, – усмехнулся Катаринов. – То есть… ну, понимаете, человек-то она хороший… Но невыносимый. Парадокс, да?

– Галя могла пойти к кому-то, поговорить обо всем, например? Поделиться тем, что ее мучило…

– Конечно, могла. К Наде.

– Надя находилась в той же квартире. Галя могла пойти к кому-нибудь еще?

– Не знаю. Если честно, она не очень любила жаловаться.

– А какие отношения у нее были с Екатериной Кривонос, учительницей немецкого?

– Галя давно у нее не училась. Она вообще о ней не упоминала.

– А о домработнице Евлаховых вам что-нибудь известно?

– Анне Андреевне не нравилось, что домработница слишком молодая. Это все, что я помню.

– А что вы помните об Аристархе Николаевиче?

– Не знаю, – протянул Катаринов задумчиво. – Что конкретно вас интересует?

– У него были враги?

– Враги? – Бывший жених Гали слабо усмехнулся. – Да кому он нужен…

– А история с этим, как его, Роггом?

– Да там никакой истории не было, – пробормотал Катаринов, растирая пальцами переносицу. Во время разговора он то и дело оборачивался и косился на ящик стола, и Опалин понял, что там находится очередная порция наркотиков, принять которую мешает его присутствие. – Просто Аристарх Николаевич не пропускает ни одной юбки. Понравилась, значит, ему жена Рогга… а она ему от ворот поворот. Ну вот он и отомстил.

С точки зрения гостя, весь предыдущий разговор был напрасной тратой времени, потому что ничего особенного ему хозяин комнаты не сообщил; но последние слова Катаринова показали, что игра все-таки стоила свеч и что Иван не зря страдал, глядя на киснущие в хрустальной вазе кисти. «Что, если Евлахов посадил мужа, а жена решила в отместку лишить его дочери… Очень интересно!»

– Скучная у вас жизнь, – неизвестно к чему промолвил Катаринов. – Копаться в мелких тайнах других людей – это же… это… – он не договорил и лишь вяло махнул рукой.

Опалин был с ним совершенно не согласен – но собеседник был, наверное, последним человеком, которому помощник агента стал бы доказывать его неправоту. И поэтому, переведя разговор на вечер 3 февраля, Иван стал выпытывать, кто из соседей мог подтвердить, что жених Гали Евлаховой действительно находился дома.

Когда Опалин вышел от Катаринова, то поймал себя на том, что испытывает нечто вроде чувства облегчения. Остановившись у окна между лестничными пролетами, он стал поправлять шапку и машинально потуже затянул шарф. Снаружи падал снег. Через двор пробежала дворняжка с опущенным ухом, потом вышел дворник и стал привычными размашистыми движениями подметать дорожку. Потом появилась девушка с портфелем, и Опалин, сорвавшись с места, помчался вниз по лестнице. Возле второго этажа он резко сбавил скорость и столкнулся с Надей Прокудиной аккурат в ту секунду, когда она протягивала руку в варежке к звонку.