Катерина Райдер - Кровь и молоко

Они спустились на нужный этаж. Амелия застыла на месте, испуганно вглядываясь в царивший всюду полумрак. Казалось, сам ад распахнул перед девой свои объятья.

– Ты не имеешь права… – вновь посмотрев на детектива, стоя в начале длинного лабиринта камер, из которых торчали грязные, тощие руки заключённых, загробно просипела Говард.

– А ты? Ты имеешь право играть чужими жизнями? – холодно отозвался Даниэль, затем подошёл ближе и, потеснив одного из конвоиров, взял леди под руку. – Дальше я сам.

Мужчины, отдав честь детективу, удалились. Вскоре их шаги полностью растворились средь жалостливых стонов, безумного шёпота и гневных ругательств арестантов. Амелия через силу сглотнула. Её глаза были застланы страхом и всё же по-прежнему сверкали ярче звёзд в самую ясную ночь.

– Чего ты добиваешься, Даниэль? – тихо, но требовательно спросила леди. – Мстишь мне за отвергнутые чувства?

– Амелия, – детектив разочарованно покачал головой. – Хочешь знать правду? Да, мне было больно. Каждый раз, когда ты бросалась пренебрежительными жестами или острыми словами. Когда упорно не замечала меня, пресекая любые попытки доказать, что я достоин твоего внимания не меньше, чем Фостер или Рэнделл! Я жил с чувствами к тебе долгие годы, и долгие годы ты втаптывала моё сердце в грязь! Ты флиртовала со всеми, даже Алан Линч был обласкан твоими улыбками, но не я. Почему?..

Амелия молчала, у неё не было ответа на этот вопрос. Точнее, откровенное признание могло ещё сильнее усугубить ситуацию. Ведь её безразличие было обусловлено тем, что Байрон-младший казался девушке бесполезным. Никакой выгоды или даже намёка на оную. Да, она играла, играла с мужчинами. Иногда в поддавки, иногда в шашки, иногда в шахматные многоходовые комбинации. Но на её доске не было места для скромной пешки, которая была лишь тенью влиятельного ферзя. Быть может, знай Амелия заблаговременно, что судья решит заполучить её, всё сложилось бы иначе. Возможно, она бы не стала относиться с таким пренебрежением к Даниэлю, тем самым заручившись его поддержкой. Но какой смысл думать об этом теперь?

– И ты готов повесить меня за то, что я не питаю к тебе ответных чувств? – скрипнув зубами, спросила Говард.

Байрон горько усмехнулся. В его глазах промелькнула тоска – искренняя, настоящая, никакого притворства или неистового желания отомстить.

– Нет, Амелия, повесят тебя за деяние, тобой совершённое…

– Даниэль, я не убивала твоего отца! – дёрнувшись, повысила голос Амелия.

– Я понимаю, – спокойно отозвался детектив. – Он был подонком, жадным, алчным, развратным диктатором. Мне, как никому, известны его тёмные стороны. Если тебе станет легче, как человек, вынужденный терпеть Питера Байрона всю свою жизнь, я прощаю тебя. И даже благодарен. Но как законопослушный подданный Её Величества, вынужден свершить акт правосудия.

– Мы оба знаем, что моей вины во всём этом нет… – еле слышно прошептала Амелия, схватив Байрона за ворот пальто и притянув так близко к себе, что детектив мог почувствовать на своих губах обжигающее дыхание.

Он неосознанно обнял мисс Говард за талию, пробежавшись по её лицу взглядом. Между бровей мужчины появилась глубокая морщинка. Что это? Он страдал? Он сожалел? Ему больно?

– Даниэль, пожалуйста… – голос Амелии стал чуть слышным, но детектив разобрал её слова по губам.

Он чуть подался вперёд, ведомый неутолимым желанием познать вкус манящих губ. Говард разочарованно выдохнула, осторожно отстраняясь, и в этот момент Байрон очнулся.

Чертовка! Амелия бесспорно продала душу Дьяволу, иначе как объяснить её магическое влияние на сильный пол? «Ведьма» – пронеслось в голове джентльмена. Живое воплощение похоти и порока из плоти и крови! Женское воплощение Вельзевула!

Детектив медленно отступил назад, бросая задумчивый взгляд вглубь коридора. Говард замерла в ожидании приговора, которого не последовало.

– Я привёл тебя сюда не для того, чтобы бросить в камеру с этой падалью. А чтобы ты собственными глазами увидела, что сделала с моей душой. Это, – мужчина ткнул пальцем в ряд камер справа от себя, – она. Такой стала моя душа после встречи с тобой!

Амелия несколько раз нервно моргнула и стыдливо отвела взгляд. Ей было нечего сказать. Женщина не заставляла Байрона любить себя, но допускала, что могла вести себя с ним иначе, дабы облегчить душевные переживания. Но когда мисс Говард заботили чужие чувства или разбитые сердца? Верно… никогда!