Андрей Курков - Самсон и Надежда

Ни слова не говоря, Самсон подскочил к столу и задул свечи.

— Нельзя, — сказал он. — Увидят!.. Здравствуйте!

— Еле доехали! — выдохнула Людмила. — Извозчики горем людским пользуются, три шкуры дерут!

— А что на Подоле? — спросил Самсон.

— Грабят, убивают, — проговорил потухшим голосом Трофим Сигизмундович. — Двух убитых, пока ехали, видели. И бандиты с белыми повязками! Они и по нам стреляли.

— Вы успокойтесь! — попросил Самсон. — Ложитесь спать! Может, пронесет! Сюда еще ведь не дошли!

— Я не могу спать, — пожаловалась мама девушки. — А если во сне убьют? Ой, Пасха же в этом году будет! Куличи на крови!

— Мама, что вы говорите! — подала голос Надежда. — Главное — чтобы утро наступило. При свете все понятнее! Не так страшно!

— Хоть бы уж какая одна власть воцарилась! А то ж перебьют друг друга и нас заодно!

— Папа, ну что вы говорите! Перестаньте!

— Да вы ложитесь! Можете не спать, но лежать ночью надо! Оно успокаивает! — взмолился Самсон.

— А где нам тут лечь? — оглянулся по темноте отец Надежды.

— Вы с мамой вон туда, где Надежда спит, там кровать шире! А Наденька — в мою спальню!

— А вы? — спросила жалобно Людмила.

— Я назад, в участок! Нас там только двое! Будем там дежурить!

Посреди дороги перед участком все так же лежал труп. Странная тишина, при которой даже далеких выстрелов слышно не было, насторожила Самсона пуще прежнего. Он постучал в закрытые двери. Потом крикнул: — Васыль! Это я, Самсон!

Двери открылись.

— Ну что? — спросил Васыль.

— На Подоле совсем плохо, а тут — тишина!

— Ой не нравится она мне, — покачал головой Васыль.

Он держал в руке горящую керосиновую лампу.

Поднялись наверх. Снова сели в кабинете Самсона.

— Там внизу кто-то стонал, — сказал Самсон просто так, чтобы не молчать.

— Да я ходил, смотрел! Умер он уже, — ответил Васыль.

— И что, больше там никого?

— Никого. Придется все с самого начала начинать!

Самсон хмыкнул, и на его лице возникла странная улыбка.

— До нового начала надо еще дожить! — прошептал он.

Два дня спустя, к полудню одиннадцатого апреля Куреневский мятеж был подавлен. Солнце светило на город с совершенно чистого голубого неба. Наблюдало за улицами, по которым отправились по своим мирным делам мещане и по военным — красноармейцы. И те и другие обменивались при случайных взаимных приближениях подозрительными взглядами, но на большее вражда, еще витавшая в воздухе города, ни одних, ни вторых не подталкивала. Наоборот, расходились они быстрее, чем сближались, а потому возникало время от времени ощущение, что люди бегут. Хотя на самом деле шаги их ускорялись по мере приближения к избранной цели, что бывает и в обычное время.

Найден с Холодным вернулись в участок еще накануне ночью. Грязные, уставшие, злые. Узнав о побеге арестованных, Найден просто сплюнул и смолчал, но лицом стал багровый. А потом сказал, что он в своем кабинете подремлет, но если что — поднимать его сразу. Холодный тоже где-то в угол забился, чтобы отоспаться. Правда, оба в шесть уже были на ногах, и наконец услышал Самсон от Найдена краткую драматическую летопись последних трех дней, за время которых атаманские селяне захватили государственный банк и половину Киева с вокзалом, окружили гарнизонных красноармейцев на Подоле, и если бы не помощь китайского отряда, то перебили бы бандиты всех красноармейцев. Но теперь банк был очищен, вокзал тоже, а чуть позднее выяснилось, что с самого утра чекисты в цивильной одежде расстреливали на улицах тех, кто забыл снять с рукавов белые повязки. И таких смертельно забывчивых мятежников в разных частях города набралось до сотни.

По железной дороге из Харькова на подмогу Киеву прибыло два состава бойцов, и они укрепили окраины города, за которые теперь выходить стало опасно, так как все предместья и ближние села взяли под свой полный и жестокий контроль атаманы Зеленый, Струк и еще несколько. Правда, после неудачной попытки овладеть Киевом вряд ли бы они снова пошли в атаку. Теперь Киев ощетинился и был готов к новому бою. Три бронепоезда вернулись на места своей железнодорожной дислокации, один из них теперь привлекал восторженное или испуганное внимание прямо возле вокзала.

Тем же вечером, одиннадцатого, родителей Надежды Самсон отвез на подводе домой, на Подол, и первый вошел в их квартиру с наганом в руке. На случай непрошеных новых жильцов. Однако квартира от мятежа не пострадала, хотя у соседнего дома еще лежали не убранные два трупа в ватниках с белыми повязками на рукавах, но без сапог и оружия.