Дмитрий Миропольский - Тайна двух реликвий [litres]

Мунин замолчал. Повисшую тишину нарушали только цикады в кроне фикуса и негромкие звуки, доносившиеся от столов поодаль, за которыми ужинали другие постояльцы отеля.

– Браво, – сказала Ева.

– Гигант! – поддержал её Одинцов. – Только в Торе, если я правильно помню, написано про три варианта: да, нет и без ответа.

Ева сделала тонкими пальцами неопределённый жест, словно прогоняла мошек.

– Без ответа – значит, не свет и не тьма. В зеркале отражается тот, кто в него смотрит. Оно выглядит, как обычное зеркало, понятно же.

– Угу. Это если ящик с кошкой заклинило или он пустой, – сказал Одинцов, но шутку никто не оценил.

За ужином Клара спросила:

– Если всё так хорошо работало, почему люди перестали использовать Урим и Туммим?

Ева и Мунин молча переглянулись. Они ели через силу и выглядели очень усталыми: подпитывать энергией свои мыслеформы – задача не из простых. Одинцов пришёл на помощь компаньонам.

– Кто-то умный сказал: чтобы поступать справедливо, надо знать совсем немногое, но чтобы основательно творить несправедливость, надо хорошенько изучить законы… Раньше схема как работала? Когда возникал важный вопрос, люди собирались в нужное время в нужном месте – и получали ответ через Урим и Туммим. Для этого много знать не надо. Всё по справедливости. Но кое-кого такая схема не устраивала. Политиков, религиозных деятелей, бизнесменов… или как они тогда назывались? Им чёрное зеркало здорово мешало.

– Почему? – распахнула глаза Клара. – Удобно же, когда на каждый важный вопрос есть правильный ответ.

– Ничего не удобно, – возразил Одинцов. – Как политик может управлять людьми, которые слушают не его, а Вселенную? Допустим, царь захотел объявить соседям войну. Народ задумался о войне, посмотрел в зеркало, а там полный мрак. Логический ноль, как Ева говорит. Значит, никакой войны. Крупному бизнесу нужны новые рынки, а Вселенная говорит – нет. И с ней не поспоришь. Значит, что получается?.. Соль передай, пожалуйста… Получается конфликт власти и народного большинства. Власть придумывает законы, чтобы с их помощью получить ещё больше власти. Во все времена власть хочет денег! О справедливости, как ты понимаешь, речь не идёт. Но пока есть Урим и Туммим, эти трюки удаются только по мелочи, а когда доходит до чего-то по-настоящему важного – люди смотрят в зеркало и видят, как всё есть на самом деле. Власть теряет смысл. Зачем нужен высокий пост, если он не приносит выгоды? Обязанностей много, а возможностей мало…

Клара по молодости на такие темы ещё не задумывалась.

– О’кей, пусть власти не нравилось, как работает Урим и Туммим, – сказала она. – Но люди-то знали, что надо делать, когда появляется серьёзный вопрос. Как власть могла спрятать зеркало от людей?

– Ну, если очень захотеть… – начал Одинцов, но его перебил Мунин:

– Во-первых, зеркалом оперировал не кто угодно, а царь или первосвященник. То есть представитель власти, так?.. И во-вторых, со временем изменили даже Тору. Сначала был один текст, общий для всех, потом появились две редакции – иудейская и самаритянская, а теперь там вообще ошибок столько, что неизвестно, как вернуться к самому первому варианту. Одна надежда на Еву с коллегами. Когда они скрижали расшифруют, всё снова встанет на свои места.

– Тора объясняет законы мироздания, – согласилась Ева. – Её изменять – всё равно что для разных стран установить разное число «пи». В Германии три целых четырнадцать сотых, а в Италии восемь с половиной. Бред.

Когда компания закончила ужинать, Одинцов сказал:

– Мы с вами ещё кое-что забыли. Если Урим и Туммим – это чёрное зеркало, зачем тогда нужны были камни Вейнтрауба?

– Всё, я больше не могу. – Ева широко зевнула, едва успев прикрыть рот рукой. – Спать.

– Ага, я тоже, – с неожиданной готовностью поддержала её Клара.

Женщины встали из-за стола и двинулись к отелю.

– Я с вами! – крикнул Мунин им вслед, а Одинцову сказал:

– Ева обещала выяснить про камни. Мы все с ног валимся. Ну правда, давайте уже завтра закончим…

– Как будто у меня был выбор, – пробурчал Одинцов, когда все ушли.

Он тоже чувствовал навалившуюся усталость и, докурив последнюю сигарету, отправился в свой номер.

Штольберг приехал к семи утра. В этот ранний час четвёрка гостей уже собралась у стойки регистрации.

– Как прошёл отдых, молодые люди? – бодро спросил старик. – Как Италия? Что-то вы совсем не загорели.

– С погодой не повезло, – мигом соврал Мунин.