Дмитрий Миропольский - Тайна двух реликвий [litres]

– Евреи хотели узнать, можно ли есть жертвенное мясо, – рассуждал Мунин. – Вариантов много. Можно есть, или нельзя есть, или можно с оговорками… Проблема в том, что вопрос исключительной важности; правильный ответ – только один, а идей по этому поводу – туча. Ведь людей много, и люди разные. Договориться между собой невозможно: кто-то всё равно будет недоволен, кто-то будет сомневаться… Доверить принятие решения даже самым умным – опасно. А вдруг ошибутся? Единственный выход – получить правильный ответ из Вселенной. Она-то находится в равновесии! То есть она гармонична, иначе всё давно рухнуло бы. Значит, пространство найдёт в себе и выдаст абсолютно правильный ответ на любой вопрос. Но для этого нужны Урим и Туммим с Ковчегом Завета…

– Нужен федиверзум, – вдруг сказал Одинцов.

Он уже успел пожалеть о своём недавнем выпаде в адрес Дилана Мэя. Старик вовсе не выжил из ума и говорил очень дельные вещи. Федиверзум устраняет границы для свободного обмена информацией. «Будущее не стелется перед нами, как дорога, – сказал Мэй. – Это наш собственный выбор, и до тех пор, пока мы не нарушаем законы Вселенной, мы формируем то будущее, которое хотим».

– Зеркало не нарушает законы, – согласилась Ева. – Оно по этим законам работает. Оно бесстрастно: хаос человеческих мыслей отражается в нём так же, как абсолют Вселенной…

Мэй говорил, что легче изобрести будущее, чем предсказать его. Мунин понимал это как разницу между владельцем и управляющим, о которой обмолвился во время выступления в Британской библиотеке. За спиной Ивана Грозного стояли предки – длинная вереница Рюриковичей, которые семьсот лет создавали Россию. Поэтому царь Иван считал себя хозяином страны, а выборного короля Стефана Батория – менеджером, которого наняли, чтобы управлять Польшей. Та же история с будущим: хозяин создаёт его сам, а менеджер лишь пытается предугадать, как будут развиваться события. Мэй прав, потому что первый получит именно то, что изобрёл, а второй наверняка ошибётся.

Еве пришли на ум слова Бориса, сказанные в гостях у Вейнтрауба. Бывший муж признался, что после развода ходил к психоаналитику, и тот научил его визуализировать желаемое. «Это работает! – уверял Борис. – Я очень хотел тебя увидеть, тысячу раз представлял себе нашу встречу, и вот – пожалуйста». Борису казалось, что в этой малой части он изобрёл своё будущее…

– Андроги`н, первый совершенный человек у Платона, помните? – говорил Мунин, в азарте навалившись грудью на стол и размахивая руками. – Адам существовал в полной гармонии со Вселенной, потому что сам был абсолютно гармоничен. А когда он разделился, гармония нарушилась.

Одинцову это напомнило про голографическую плёнку, которую можно резать снова и снова: изображение останется целым, но качество будет ухудшаться с каждым новым разрезом.

– В этом смысле очень показательна аксиома Коула, – заметила Ева. – Количество интеллекта – величина постоянная. Если интеллект сосредоточен в одном Адаме – он там абсолютно весь, целиком. А если обрезки распределить на миллиарды землян… Словом, я нам не завидую.

– Вот сейчас обидно было, – насупился Мунин, и Ева поспешила его утешить:

– Я не сказала, что распределение равномерное. Речь о том, что интеллекта не становится больше с увеличением числа людей. Сколько было при сотворении мира, столько и осталось. Интеллект Адама равен интеллекту всего нынешнего человечества. Смирись.

– Мэй говорил, что в библейские времена великие истины открывались простым пастухам, а сегодня их не понимают даже выпускники университетов, – напомнил Одинцов. – Значит, дело не в ущербном образовании. Просто народу с тех пор стало в тысячу раз больше, а интеллекта каждому досталось в тысячу раз меньше…

Мунин погрозил Одинцову пальцем.

– Не надо передёргивать! Мэй совсем другое имел в виду. Систему образования придумали ущербные люди, которым невыгодно растить кого-то умнее себя. Середняки хотят, чтобы все были середняками. А тех, у кого мозгов хотя бы как у пастуха времён царя Давида, система выдавливает… или вообще уничтожает.

Клара не встревала в разговор, но слушала, раскрыв рот, и стрекотала клавишами макбука. Собеседники по необходимости переходили с русского на английский. Когда Мунин в двух словах пояснял Кларе, о чём речь, или ей удавалось выхватить из потока речи термин вроде аксиомы Коула, – девушка спешно искала формулировку в Интернете…

…а троица шаг за шагом подбиралась к тому, как же всё-таки работало чёрное зеркало Урим и Туммим.