Олег Петрович-Белкин - Настоат

Но что позволил себе этот жалкий, дурной старикашка? Подумать только – он даже не удосужился рассмотреть ее царственное обращение, а перенаправил его в Собственную его Ландграфского Величества канцелярию, где оно пролежало несколько лет – и лишь затем пришла смешная отписка, что Светлейшая Городская Администрация столь мелкими вопросами не занималась, не занимается и впредь заниматься не будет, а посему просьба сюда более не писать и побыстрее подыхать с голоду – по возможности спокойно, умиротворенно и тихо, сидя у себя дома и не нарушая общественного порядка. Однако волноваться тоже не стоит – Администрация заботится о своих горожанах и в качестве жеста доброй воли передает письмо Иненны помощнику Курфюрста, Почетному кавалергарду и Первому министру Деменцио Урсусу. Неслыханно!

Иненна была в бешенстве: ее знатный род оскорбили, унизили, втоптали в грязь! То, что можно было простить призрачному и всемогущему, непостижимому и всеблагому Великому Архитектору, ни в коем случае нельзя было спускать какому-то ничтожному старикашке Курфюрсту! И в довершение всего пришла наглая и лаконичная, невообразимо дерзкая телеграмма от Деменцио Урсуса: «Ваше прошение рассмотрено тчк Новой власти сейчас не до Вас тчк Идите в жопу тчк С уважением Деменцио Урсус».

Бессильная злоба душила ее изнутри. Самозванцы, преступники, негодяи! Как посмели они столь низко и бесчестно обойтись с прежнею хозяйкою мира! Подлецы, вероотступники, чертово племя! О, они еще поплатятся за это – отныне я буду работать целыми днями, презрев гордость, самодовольство и себялюбие. Я покину башню из слоновой кости и стану таскать неподъемные мешки и баулы где-нибудь в гавани или на складе; буду мыть полы, очищать тротуар или с покорной улыбкой подносить выпивку забулдыгам у ресторана – и все это лишь затем, чтобы спустя годы отомстить оскорбившим меня проходимцам. Возмездие неотвратимо, оно будет ужасным – так того требует справедливость!

Хотя постойте-ка… А что, если… Так ли уж нужно драить полы, коли можно отыскать путь полегче? Ведь есть еще Великое следствие – и начальником там работает этот… ну… как его… Дункан Клаваретт! И его жгучая ненависть к Курфюрсту давно стала притчей во языцех, секретом Полишинеля для всех жителей Города. Кажется, пришло время объединить наши усилия!

Однако вскоре выяснилось, что встретиться с Дунканом Клавареттом не так просто. Аудиенция с ним стоила целого состояния, ибо всему Городу было известно, что Великое следствие – это место, где решаются любые проблемы; это блистательная и элитарная структура, четко отлаженный механизм, всегда готовый прийти на помощь простым смертным – естественно, за солидное вознаграждение в твердой валюте: золоте, драгоценных камнях или пушнине. Следственная Гвардия давно подменила собой полуразложившуюся и деморализованную ландграфскую армию, прозябавшую в нищете и забвении; армию, что, несмотря на ежедневные победные реляции с фронта, вряд ли была способна хоть на какое-то подобие действий. Иное дело – Гвардия; она купалась в роскоши и почете; Дункан не жалел на нее ни времени, ни средств, ни усилий; подчиненные его ликом были подобны младшим богам – каждый следователь, городовой или жандарм был на своем месте полновластным и непререкаемым хозяином жизни. Сотни и тысячи незримых нитей тянулись от этой феодальной дружины прямиком во Дворец Следствия, где, по слухам, в одной из дальних, сырых и темных, сокрытых от глаз комнат восседал, когда выдавалось свободное от выпивки время, сам всемогущий Начальник, великий и страшный господин Клаваретт.

Глаза Иненны горели нездоровым огнем, тело было истощено, запястья – бледны и прозрачны; она почти не вставала с кровати, когда, наконец, стало ясно, что без «добровольного пожертвования» в Кассу взаимопомощи – а проще говоря, взятки – встретиться с Дунканом Клавареттом едва ли возможно. Деньги, деньги, деньги… Их у нее не было много столетий.

Впрочем, существовал и иной вариант – что, если попробовать самой устроиться на работу в Великое следствие? Да, это выход! Но вот незадача: знания, умения, усидчивость, прилежание – где было их взять? Какие странные, пугающие слова из чуждой, незнакомой ей жизни! Однако придется нырять с головой – лучше омут, нежели голодная гибель.

И Иненна погрузилась в науку: сотни бесценных трактатов, начертанных на пергаменте первобытными Homo criminalisticus [25] Человек криминалистический (лат.). ; талмудические тексты, наставления и житие мудрейшего Лазаря Патологоанатома, память о славных деяниях коего жива и поныне; выбитые на скрижалях заповеди проведения торжественного ОРМ-обряда, в простонародье известного как «оперативно-розыскные мероприятия» – все это Иненна жадно проглатывала долгими, дождливыми и беззвездными городскими ночами. В глазах темнело от голода; безжизненные пальцы дрожали, отказываясь подчиняться, но сердце ее горело, как прежде, а месть старикашке Курфюрсту с каждым днем рисовалась все краше, изощреннее и ярче. Порой силы покидали Иненну – и то были темные, страшные мгновения; пользуясь слабостью, сомнения бесшумно закрадывались в душу, и с горечью она сознавала, что для осуществления заветной мечты предстояло совершить невозможное – каким-то образом пройти экзамены в Великое следствие, получить искомую должность и только затем найти подходящий повод и добиться, наконец, аудиенции у неуловимого Дункана Клаваретта.