Олег Петрович-Белкин - Настоат

– Пожалуйста, позволь спросить еще кое-что: если с Энлиллем я никогда больше не встречусь, то хотя бы с Иненной – есть шанс?

– Несомненно. Она присутствует в вашей судьбе много временных петель подряд. Три недели назад она была убита, а это, в свою очередь, стало причиной сегодняшних преступлений. Рекурсия! Если абстрагироваться от эмоций, то получается довольно забавно.

Впрочем, события могут пойти несколько по-иному – фабула и лейтмотив те же, но действующие лица и декорации новые. Тут вопрос вероятности, совпадений. Теория случайных чисел. Кто бы что ни говорил – Бог и Вселенная играют в кости, и очень даже азартно.

В качестве мысленного эксперимента – есть такой вариант: попадете в Больницу, вас посетит новый следователь, Начальник дворцовой стражи Радамес. А дальше дилемма: сумеет он справиться с тщеславием или в конечном итоге уподобится своему злейшему врагу – ненавистному Курфюрсту Дункану Клаваретту. Тот будет давить, чтобы вас обвинили, Начальник стражи – сопротивляться; в общем, все повторится. Включая новую жертву, возлюбленную Радамеса, Аиду.

Как видите, ритуальных, искупительных жертв много: Ноэль, Иненна, Аида – они и есть те самые праведники, что помогают всем остальным – несчастным, падшим, неприкаянным душам, овцам без пастыря – осознать прегрешения и отыскать путь к спасению.

Я гляжу на восток, в светлеющее, предрассветное небо. Скоро придется вставать, ибо машина должна сбить меня еще затемно.

– Так в чем же я виноват? В чем мы все виноваты?

– А вы разве не поняли? Неважно, кто именно вознес меч над Иненной – ибо убили все вместе: вы, Йакиак, Дункан, что не пришел на помощь любимой, Курфюрст, Деменцио; даже Энлилль, давным-давно, на заре времен отказавшийся принять ее в свое царство, не снизошедший до общения с нею! Все вместе вы и убили, а кто был непосредственным орудием в руках смерти – так ли уж важно?

А смерть Курфюрста и Лисаветта? Кто направил Дункана по этой нечестивой дороге? Вы – в первую очередь! Отсюда и кошмары, галлюцинации, мучавшие вас с того самого разговора. Оглянитесь вокруг, посмотрите назад – и осознайте, что каждый поступок, каждая мысль, каждая минута пребывания в Городе неминуемо и неумолимо вели вас к сегодняшней ночи.

Из петли в петлю, из повторения в повторение, из века в век я надеюсь, что уж сейчас-то, на этот раз вы, наконец, все сделаете верно. Если бы! Тщетно! Все по-прежнему: Курфюрст, Лисаветт, Иненна истекают пламенной кровью, Йакиак порван на части; парализованный горем, Дункан рыдает на живописном полу Ландграфского замка, а затем, подавив в себе совесть и внутренний голос, обращается в Зверя и, грозно рыча, отправляется царствовать над миром. И поезд из Макондо все так же бежит к теплому океану.

Нет, вы не меняетесь! В итоге мы здесь. Моя речь – и есть Страшный суд, Dies irae , День гнева для всех героев романа.

Словно в подтверждение слов Ламассу, вдали я слышу гудок паровоза. Как в ту самую ночь последнюю перед выпиской из Больницы. Тогда я еще был Человеком.

– Объясни, друг!.. Растолкуй, что я должен был делать?

Помолчав пару секунд, пес вздыхает.

– По иронии судьбы ваш подвиг заключался не в действии, а в отказе от зла, принятии ситуации. Не совершать ошибок, не идти на компромисс с совестью, не поддаваться страху, тщеславию и соблазну!

Помните пьесу «Укрощение строптивого» – обращение к семи смертным грехам, что вы представили на суд Дункана? Она была хороша, талантлива, фрагментами – гениальна. Однако шутка заключается в том, что ту же самую пьесу Город сыграл с вами! И так искусно, что вы даже не заметили!

Хозяин, это не фильм-нуар, и не Кафка с его «Превращением» или «Процессом»! Наш мир гораздо светлее – беда в том, что вы этого до сих пор не узрели. Город темен не сам по себе, а потому, что каждый из вас – от Курфюрста до последнего Йакиака – таким его себе представляет. Он – отражение вас: нет никакого проклятия, нет первородного греха – лишь ваша свободная воля.

Вот, например, Йозеф К. (раз уж заговорили о Кафке!) – как бы он ни метался, что бы ни делал, его участь предрешена – наказание Дамокловым мечом висит у изголовья. Выхода нет. Обреченность. Иное дело – вы! Ваш «процесс» с самого начала шел к благополучному завершению. Порой бездействие и есть лучшее действие: не сотвори вы ошибок, все остались бы живы – Курфюрст ушел бы от власти, Дункан стал бы преемником – и не чудовищем, как сейчас, а милостивым Государем. Уже сегодня над нами сияло бы яркое солнце!