Андрей Воронин - Рукопись Платона

— Право, вам виднее, — ответила княжна. — Мне трудно об этом судить, потому что до сего дня я ни разу не слышала, что ухаживать за мною — смешное занятие. Вот ухажеры частенько бывают смешны, но к делу своему они обыкновенно подходят с полной серьезностью.

Берестов звонко хлопнул себя по лбу.

— Ах, господи, что я такое говорю! — с отчаянием в голосе воскликнул он. — Вот уж, воистину, язык мой — враг мой. Клянусь вам, я совсем не то имел в виду.

— Подозреваю, что вы говорите правду, — со смехом сказала княжна. — Но полно нам с вами болтать. Коли не хотите брать провожатого, так ступайте скорее. А все-таки лучше бы вам поехать в коляске.

— Пустое, сударыня, — отмахнулся Берестов. — Через четверть часа я уже буду стоять в дядюшкиной гостиной и, понурив голову, слушать, как он меня распекает. Пожалуй, мне действительно пора идти, не то он лопнет от гнева. Прощайте, сударыня!

— Покойной ночи, сударь. Если откопаете что-нибудь любопытное, сообщите, пожалуйста, мне.

— Непременно, — пообещал Берестов уже со ступенек. — Сразу же!

С видимым сожалением сбежав с крыльца, он обернулся, но княжны наверху уже не было.

— Удивительная женщина, — пробормотал Берестов. — Ей-богу, так и подмывает послушаться дядюшкиного совета.

С этими словами он двинулся по скудно освещенной улице в сторону дома градоначальника. Хрунов и Ерема, выбравшись из укрытия, последовали за ним. Ерема шел с явной неохотой, не понимая, видимо, причины, из-за которой его заставляли посреди ночи слоняться по городу. Хрунов же, напротив, весь кипел от какого-то нездорового возбуждения, и его бородатый спутник нисколько не удивился, когда атаман, дернув за рукав, увлек его в темный переулок.

Здесь они побежали, прыгая через заборы, будоража собак и взрывая сапогами рыхлую землю огородов. Цепные псы заходились хриплым лаем, послышались недовольные голоса хозяев, которые пытались унять расходившихся собак. Вскоре весь этот гвалт остался позади, и разбойники, срезав изрядный крюк, снова выскочили на застроенную господскими особняками улицу в двух кварталах от дома градоначальника.

Из-за угла появился Берестов, двигавшийся неторопливой походкой человека, у которого хорошо на душе и которому ровным счетом некуда торопиться. Хрунов толкнул Ерему в грудь, и бородач, уже успевший сообразить, что к чему, послушно растворился в тени. Оставшись один, Хрунов одернул полы своей испачканной кирпичной пылью, землей и бог весть какой еще дрянью венгерки, поправил на голове картуз и двинулся навстречу Берестову, на ходу вынимая из кармана портсигар.

— Простите, милостивый государь, — заговорил он, поравнявшись с тем, кто, как ему представлялось, был его конкурентом в погоне за сокровищами Ивана Грозного. — Мне крайне неловко беспокоить вас в столь поздний час, но не найдется ли у вас огоньку? Представьте, какая получилась нелепость: вышел прогуляться, подышать воздухом, решил выкурить перед сном сигарку, а спичек-то и нет! Право, нелепость! И вот, как видите, приходится приставать посреди ночи к прохожим со всяким вздором! Еще раз простите великодушно.

— Пустяки, — сказал Берестов, подслеповато вглядываясь в лицо Хрунова сквозь блестящие круглые стекла. Его, вероятно, удивил странный наряд ночного незнакомца, более уместный на охоте, чем посреди спящего города, но он не подал виду. — Вот, прошу вас. И кстати, вы подали мне отличную идею. Не выкурить ли и мне сигару перед сном?

— Отменная мысль, — одобрительно заметил Хрупов, чиркая спичкой и поднося ее Берестову. — Что может быть лучше хорошей сигары, выкуренной в тишине и спокойствии теплой летней ночи? Не знаете? Так я вам отвечу. Лучше может быть только сигара, выкуренная в тишине и спокойствии летней ночи в компании приятного собеседника. Вы не находите?

— Пожалуй, — подумав, согласился Берестов и улыбнулся немного беспомощной улыбкой, свойственной обыкновенно добродушным и притом близоруким людям.

— В таком случае, позвольте рекомендоваться: отставной поручик Николай Иванович Храповицкий.

Берестов тоже представился. Раскурив сигары, они рука об руку двинулись вдоль улицы, болтая о пустяках. Умело направляя разговор, Хрунов в течение каких-нибудь десяти минут узнал всю подноготную Берестова: кто он таков, с чем его едят, зачем приехал в город и что делает подле стен кремля. Узнав, что Берестов слыхом не слыхал о библиотеке Ивана Грозного, а раскопки свои производит только из интереса к новой науке археологии, Хрунов мысленно усмехнулся, но после подумал, что это может оказаться правдой: студент не производил впечатления человека, который умеет лгать. Это был типичный книжный червь, место коему было на страницах романа. Хрунов знал, что людей подобных Берестову, при всей их неприспособленности к жизни и кажущейся карикатурности, как правило, используют в своих интересах все кому не лень. Узнав о производимых им раскопках, княжна Вязмитинова наверняка его использовала. Это был своего рода запасной вариант: поощряемый ею, студент и впрямь мог случайно наткнуться в земле на что-нибудь ценное.