Андрей Воронин - Рукопись Платона

Поручик устало курил, изредка поглядывая направо, где в глухом тупике коридора аккуратным штабелем были сложены дубовые бочонки, серые от известковой пыли. Курить, сидя в нескольких шагах от порохового склада, было довольно занятно — вернее, было бы, если бы Хрунов испытывал недостаток в острых ощущениях. Но поручик сотни раз бывал в ситуациях много более опасных, чем эта, и бочонки с порохом сейчас волновали его гораздо меньше, чем часы, тикавшие у него в кармане. Время бежит, приближая рассвет, а восходящее солнце, черт бы его побрал, не задобришь златом и не остановишь меткой пулей — хоть тресни, не остановишь. Оно все равно взойдет, и ты поневоле окажешься на ярком свету посреди ополчившегося на тебя, желающего твоей смерти города — один, с грудой бесполезного золота, малой толики которого хватило бы, чтобы скупить весь этот город целиком, и с горой пороха, достаточной для того, чтобы перестрелять все его население.

Усилием воли Хрунов подавил в себе желание снова посмотреть на часы. Время близилось к полуночи, и волноваться, по большому счету, пока было не о чем — щербатый Иван, Ерема и чертов немец, оказавшийся ко всему еще и иезуитом, должны были вот-вот вернуться, и не одни, а с княжной Вязмитиновой. Княжна была последним, что удерживало Хрунова в городе, и даже усталость и желание поскорее убраться отсюда не могли заставить его отказаться от мести. Увы, именно княжна была причиной снедавшего поручика беспокойства: если бы Ерема отправился похищать градоначальника, генерала какого-нибудь или вообще любого из городских толстосумов, Хрунов был бы спокоен. Но речь шла о княжне Вязмитиновой, а сия барышня во все времена умела преподнести сюрпризец, да такой, что волосы дыбом становились и опускались руки.

Открытый сундук с книгами снова привлек его внимание. План дальнейших действий был у поручика готов, и книгам в этом плане не отводилось ровным счетом никакого места. Учитывая размеры добычи, деньги, которые можно было выручить от продажи старинных фолиантов, выглядели каплей в море — каплей, которой можно было с легким сердцем пожертвовать. Не зная древнегреческого и с большим трудом разбирая церковнославянские каракули, поручик ни за что не взялся бы определить, где в этом сундуке искомая книга. Сократ... Что ж, очень может быть, где-то в недрах этого древнего гроба лежала рукопись, за которой уже много лет охотились две могущественные церкви.

Поручик усмехнулся и покачал головой. Безделье, вынужденное или нет, всегда служит первейшим источником глупых фантазий. Ну, какое ему дело до этих книг? Ему, бывшему гусарскому поручику, бывшему дворянину, бывшему и, увы, отвергнутому сыну святой православной церкви...

Он закрыл глаза и вдруг, словно наяву, увидел белые перила веранды, плетеное кресло подле накрытого белоснежной скатертью стола, услышал деловитое гудение пчел в кипени цветущих яблонь, ощутил благоухание майского сада, и его небритой щеки коснулось легкое дуновение ветерка, шевелившего страницы открытой книги, которая лежала, забытая, на столе. Дворянский недоросль Николенька Хрунов перевернул несколько страниц, отыскивая место, на котором давеча бросил читать, и рассеянно поднес ко рту запотевший стакан холодного молока... Резкий запах скверного табака ударил ему в ноздри, поручик встрепенулся, открыл глаза и увидел все ту же опостылевшую картину — пляску теней на стенах и низком сводчатом потолке, сундуки, ларцы, бочонки с порохом, коварный блеск золота на расстеленном плаще и звериные лица тех, кто пришел с ним в это подземелье.

«Черт с вами, — подумал он, отдаваясь на волю странного каприза. — Черт с вами, умники, книгочеи, толстосумы, князья, попы с попадьями и академики в орденах, — подавитесь! В конце концов, мне это ровным счетом ничего не стоит. В конце концов,: за это, быть может, на том свете с меня спишется парочка грехов — и то хлеб, черт бы меня побрал... Помнится, мой полоумный дядюшка, корчась в луже собственной крови, умолял меня не поджигать дом или хотя бы вынести сначала книги — они-де почти как живые и ни в чем передо мною не виноваты. И, что самое странное, я ему тогда почти поверил, только вот времени заниматься чепухой у меня не было. Тогда не было, а теперь вот есть... Чертов Ерема, что он так долго возится?»

— Эй, господа висельники, — обратился он к своим людям, которые, сидя в сторонке, допивали принесенное им вино, — надо поработать. Берите-ка этот сундук и несите... Черт, куда бы его? Ага, есть!