Наталья Александрова: Черное Рождество

– Товарищ Макар очень торопит. Теперича скорей надо мятеж поднимать, пока вся эта белая сволочь в Крыму не обжилась да не закрепилась.

– Это да, это да… – отмахнулся человек в бурке как от чего-то неважного, – ты говори, привез ли от Макара что обещал?

– А как же ж… Вот, от товарища Макара гостинец, – гость показал объемистый и тяжелый по виду замшевый кошель, – а где оружие?

– Сейчас-сейчас, будет тебе оружие. – Человек в бурке протянул руку к замшевому мешочку.

– Э, нет, – гость попятился и волшебным невидимым движением создал в своей руке черный вороненый маузер, – чтой-то мне, товарищ, твои ухватки не нравятся.

Покажи-ка ты мне сперва оружие, а потом уж за кошель хватайся.

– Ничего, ничего, – закивал человек в бурке, осторожно наступая на гостя и вместе с тем делая глазами какие-то знаки стоящему позади гостя хозяину трактира.

Гость отпрыгнул и развернулся, переводя маузер в сторону второго противника, но трактирщик уже, бешено вращая глазами, опускал на него огромный мясницкий топор. Несчастный не успел ни выстрелить, ни увернуться, только немного отстранился, и широкое лезвие топора, скользнув по каракулю папахи, глубоко рассекло плечо, едва не начисто отрубив правую руку.

– Ах ты, профитроля… – приговорил трактирщик, снова поднимая топор, – врешь, не уйдешь, куда ж ты без руки… Кровь из разрубленного плеча пульсирующим потоком хлынула на белый полушубок. Раненый закачался, глаза его затянуло смертной поволокой, но трактирщик, не останавливаясь на полпути, снова опустил топор, с отвратительным треском раздвоив череп, и радостно примолвил:

– Ух, пустим кровушку на волюшку!..

Безжизненное тело мешком грянулось на грязный пол трактира.

Трактирщик оглянулся на человека в бурке и с суетливой озабоченностью в голосе сказал:

– Сейчас. Приберем тут маленько… а то кровь, грязь, мало ли кто зайдет… Он притащил рогожу, закатал в нее труп, подтер краем этой же рогожи кровавые сгустки с пола. Подхватив ужасный сверток, взвалил его как пушинку на плечо и пошел к выходу.

– Давай помогу тебе, – человек в бурке шагнул следом, – куда ты его понесешь? Не увидит ли кто?

– Да здесь об эту пору никого не бывает, – усмехнулся трактирщик, – да и то подумают – мало ли что несу?

Вдвоем вышли они из трактира. На улице и впрямь не было ни души – узкая грязная улочка заканчивалась возле трактира и далее переходила в почти непроходимую тропку между двух возвышенностей, скорее напоминающую глухой овраг. Трактирщик легко шагал этой тропой, как перышко неся свою страшную ношу, человек в бурке едва поспевал следом.

Неподалеку от трактира тропа вывела их к широкому ручью с большой черной полыньей. Трактирщик размахнулся и сбросил сверток в быструю ледяную воду.

– Тут тебе самое и место, – проговорил он с кривой разбойничьей ухмылкой.

– И тебе, – лаконично добавил человек в бурке, выстрелив в затылок своему дюжему спутнику.

Трактирщик изумленно обернулся к убийце, хотел ему что-то сказать, но пуля снесла ему всю нижнюю челюсть и превратила лицо в кровавое месиво. Выпустив фонтан темной густой крови, трактирщик тяжело покачнулся, рухнув в полынью вслед за своей неостывшей еще жертвой.

Человек в бурке спрятал наган за пазуху. Вдруг внимание его привлек какой-то новый звук. Повернувшись, он увидел, что из-за края горки, возвышающейся над тропой, выглядывал человек. Наган снова оказался в руке… но никого уже не было видно, и убийца засомневался даже, не померещилось ли ему лицо над краем оврага.

На следующее утро дивизион, в который входила конно-горная батарея, пошел в сторону порта. Ехали как могли быстро, не глядя по сторонам, обгоняя повозки с беженцами и пеших людей. Дорога проходила мимо лазарета. Раненые офицеры на костылях стояли на пороге и умоляли взять их с собой. Борис сжал зубы и отвернулся. Куда они могли взять беспомощных людей, если сами не знали, попадут ли на судно.

– Не эвакуировать раненых! Пусть тот, кто это сделал, вечно горит в аду! – прошипел Алымов сквозь стиснутые зубы.

Борис только выругался, кипя от бессильной злобы. Показалась пристань.

Молча прошли к последнему пирсу. Они опоздали. Судно «Аю-Даг» пришло ночью, его уже успели загрузить людьми. На палубе было черно от народа, громоздились узлы, баулы, какие-то ящики.

Командир дивизиона полковник Никифоров спешился и скомандовал:

– Распрягай! Лошадей оставляем здесь. Орудия испортить!