Филипп Ванденберг - Операция «Фараон», или Тайна египетской статуэтки

Жестом Нагиб остановил Омара:

— Да, конечно, день исчезновения профессора точно известен. В последний раз его видели девятого дня Рамадана неподалеку от Рашида. Это подтверждают двое из его людей. С тех пор о нем ничего не известно.

— Почему в Рашиде? От Саккары до Рашида около сотни миль. Что нужно было Хартфилду в Рашиде?

— Послушай, дружок В Рашиде археологи однажды наткнулись на архив священнослужителей. Среди прочего, в нем был обнаружен и «камень языков», найденный солдатами Наполеона, по нему стало возможным расшифровать иероглифы. Большинство из несметного количества плит сломаны, от некоторых найдены лишь обломки, было бы невозможно пытаться сложить документы по кусочкам. Попытка обречена на неудачу, даже если какой-нибудь из исследовательских институтов согласился бы это сделать. Многие фрагменты были увезены археологами с собой, некоторые находятся в музеях Лондона, Парижа, Берлина и даже Нью-Йорка. И, возвращаясь к Хартфилду: вероятно, в его руках оказался наиболее ценный обломок, дающий указание на местонахождение гробницы Имхотепа и ее таинственное содержимое, но информации не хватало для того, чтобы найти ее. Это и есть причина, по которой он в Рашиде искал другие обломки.

— Боже мой! — Омара явно заинтересовала история. Он молчал, вновь про себя обдумывая рассказанное Нагибом, и в его душе росло восхищение этим пьяницей-националистом. Его изложение дела было весьма логичным и правдоподобным, даже если он и не понимал, как тайная организация связана с поисками гробницы Имхотепа. Противоречия здесь не было, но и смысла Омар не видел, так что он спросил:

— Я только одного не понимаю: ты-то какое к этому имеешь отношение? Я хочу сказать, как ты узнал все это?

— Справедливый вопрос, — засмеялся Нагиб, — хотя ответ напрашивается сам собой. Омар, если сведения профессора верны и тот, кто найдет могилу Имхотепа, получит власть над миром, то мы, египтяне, наследники Имхотепа, не имеем права никому другому дать возможность разгадать тайну. Это сокровище принадлежит нам, сыновьям Нила, а не англичанам, не немцам, не французам и не американцам; только нам, понимаешь?

— В этом ты прав, Нагиб. Но есть ли у нас соперники в поисках разгадки тайны?

— Никто точно не сможет сказать, сколько их. Уверен, что поисками занимаются англичане. Только так можно объяснить мой арест — как предлог убрать меня из Саккары. Кроме них я знаю еще о группе профессиональных расхитителей гробниц из Луксора, которые загадочным образом наткнулись на сведения о захоронении Имхотепа.

— Кто же это?

— Их имена — Мустафа Ага Айат и Ибрагим эль-Навави, первый — британский консул, второй — начальник полиции и помощник мудира в Луксоре.

— Они?

— Ты знаешь их?

— Я слишком хорошо знаю их. Ты уверен?

— Абсолютно. Они допустили ошибку, поддерживая меня. Они думали, что Нагиб эк-Касар — глупое, спившееся Ничто, которым можно вертеть, как угодно. Спившийся — может быть, но глуп Нагиб эк-Касар никогда не был, слава Аллаху. Благодаря этой шайке нам удалось добраться до одного из фрагментов сомнительного послания. Мат и эль-Навави приехали в Берлин, чтобы бесчестным путем завладеть камнем, узким черным обломком плиты с демотическими письменами. Я тогда жил в прусской столице, и за пару жалких монет они попросили меня перевести текст. Я перевёл правильно, ведь обман бы однажды раскрылся, а рисковать я не хотел. Но ни один из них не заметил, что я сделал себе копию перевода.

— Если я правильно понял, Нагиб, на сегодняшний день найдены три фрагмента документа, свидетельствующего о месте захоронения Имхотепа: один у Хартфилда, то есть пропавший, второй у Ага Айата и третий, хранившийся в Берлине, тоже у Айата. То есть британский консул владеет наиболее полной информацией.

— Логично, но неверно. Подумай, единственный мотив Мустафы — деньги; речь идет лишь о том, чтобы обнаружить несметные сокровища, из которых по закону ему причиталась бы половина. У тадамана же другие мотивы. Никто из нас не гонится за материальными благами. Если мы найдем гробницу, она будет принадлежать нашей стране, нашему народу. Мы готовы пожертвовать жизнью ради общего дела. Мустафа Ага Айат уже давно не обладает своим фрагментом. Мы храним его в тайнике.

— Но он знает содержание, вероятно, у него есть копия перевода.

— Без сомнения. Но отвечаю на твой вопрос: тадаман располагает не меньшими знаниями, чем британский консул.

— И о чем же идет речь в этих фрагментах?