— Он уехал, — сообщил Омар, вернувшись за стол.
Все трое переглянулись — и все подумали об одном и том же. Фон Ностиц был не тем человеком, кто сдается на полпути, и уж точно не перед самой целью. Он вбил себе в голову, что должен совершить нечто значительное, чтобы имя его осталось в памяти потомков. Он сделал это — по крайней мере, по его мнению.
Но о том, кого помнить, решают сами потомки. На следующее утро Густав-Георг барон фон Ностиц-Вальнитц был найден мертвым в 660 метрах на восток от ступенчатой пирамиды в Саккаре. Он застрелился из собственного маузера. Тело барона находилось в нескольких метрах от замурованной цистерны, запечатанной поколения назад и служившей до сих пор мусорной кучей для бедняков.
Несколько дней спустя туристы обнаружили неподалеку нацарапанную на земле надпись: «Вечное непостижимо».
Это была история Омара Муссы, как она была записана им в дневнике; но история Муссы еще не окончена. Он не стал дописывать ее до конца, и я, вероятно, знаю на то причину. Омар не хотел больше вспоминать об этом.
На небольшое состояние, оставленное ему, Халиме и Нагибу Густавом-Георгом бароном фон Ностиц-Вальнитцем, они начали новую жизнь. Омар с Халимой вернулись в Берлин, он открыл антикварный магазин на Кенигсштрассе, около 1930 года они поженились.
Нагиб задержался в Каире, но через пару лет также перебрался в Германию, поселившись в Дюссельдорфе, где достаточно быстро растратил все деньги. Если говорить честно, Омар с Нагибом никогда не были настоящими друзьями. Судьба свела их при необычных обстоятельствах, и лишь это определило их годами поддерживавшиеся отношения. Это объясняет ту внезапность, с которой разошлись их пути, и тот факт, что, живя в одной стране, они были столь далеки друг от друга.
Возвращаясь к началу нашей истории, начавшейся с незаметной записки с надписью «Убийца № 73», я хотел бы вновь вернуться к убийству профессора Хартфилда, которое, казалось бы, не имеет отношения к делу. Казалось бы…
После признания в совершении убийства, которое дал Вильям Карлайль под давлением Омара, он был выслан египетскими властями, так как речь шла о преступлении иностранца по отношению к иностранцу, и приговорен в Лондоне к смертной казни. Затем же приговор был смягчен на пожизненное заключение.
Я узнал об этом в Лондоне, на Глочестер Террейс, 124, где надеялся найти Амалию Дунс, племянницу профессора Хартфилда. Омар столь точно описал двухэтажное здание викторианского стиля, что я узнал его еще издали. Металлическая табличка с именем «Хартфилд» была заменена на пластиковую, с именем «Клейтон», что сперва не вызвало моего удивления. Лишь когда в ответ на мой звонок дверь открыла привлекательная женщина средних лет, которую, как мне показалось, я уже где-то видел, я вспомнил о Джульет Клейтон, служащей «Кристис», чье поведение тогда — а наше знакомство состоялось около двух лет назад, — показалось мне загадочным.
Женщины всегда готовы загадывать нам загадки своей внешностью (и не только ею!). Некоторые из них раз в несколько лет полностью меняют внешность — прическу, косметику, стиль. Но в тот момент мне пришло в голову, что передо мной все же сестра Джульет. И я не ошибся.
Не упоминая имени Джульет Клейтон, я представился знакомым миссис Дунс и узнал, что стоявшая передо мной женщина — ее дочь, а миссис Дунс умерла от рака легких несколько лет назад. Амалия Дунс в середине тридцатых годов вышла замуж за некоего Герберта Клейтона из Сассекса. У них было две дочери, Джульетт и Сара.
Сара Клейтон жила одна в огромном доме, а дамы этого типа, если завоевать их доверие, начинают изливать на вас настоящие словесные потоки. Такому потоку информации я и обязан ценными сведениями: например, я узнал, что брак родителей Сары не был счастливым, потому что между ними постоянно вставал мужчина по имени Карлайль. Несмотря на то что тот был приговорен к пожизненному заключению, — о причинах которого мисс Клейтон не захотела говорить, — одно упоминание о нем вызывало постоянные ссоры. Наконец, по причине преклонного возраста — ему уже исполнилось семьдесят — Карлайль был освобожден, и первым человеком, которого он захотел увидеть, была ее мать. В тот же день Клейтон, ее отец, ушел из дома; он запил и через год умер. Карлайль же, напротив, появлялся все чаще. Несмотря на то, что полжизни он провел в тюрьме, Карлайль обладал невероятной жизненной силой и относился к сестрам как отец.
Читать дальше