Елена Хорватова - Заговор дилетантов

Я смутно помнила, что вроде бы дарить колющие и режущие предметы — плохая примета, а по стечению обстоятельств каждому досталось что-нибудь остренькое. Поэтому, чтобы обмануть судьбу и нейтрализовать суеверие, я собрала со всех домашних по копейке как символическую плату за опасные подарки.

Если просто подарить бритву или ножик нельзя, то ведь выгодно продать их за медный грошик мне никто не мешает. Об этом в примете ничего не говорится.

Кажется, все обитатели моего дома высоко оценили качество немецких товаров и сочли потерю копейки небезвыгодной.

Кот Мурзик, единственный из домочадцев, кто не получил никаких немецких подношений, тем не менее не чувствовал себя обделенным, а напротив, бурно выражал радость от нашей встречи и без конца терся об ноги. За такой теплый прием дружелюбному животному была выставлена мисочка отечественной сметаны и хвост судака, чем кот остался вполне доволен, не претендуя на заграничный товар.

Когда мы наконец остались с мужем вдвоем, он извиняющимся тоном сказал:

— Все-таки сюрпризы порой выбивают человека из седла. Мы с тобой так сухо встретились… А я, между прочим, очень ждал этой встречи и очень соскучился!

— В таком случае, нечего было скрывать свои чувства, — не удержалась и я от легкой шпильки.

— Мне остается утешать себя мыслью, что ты вернулась из Берлина заметно похорошевшей.

— Да, опасные приключения весьма освежают и взбадривают…

Требовательный звонок в дверь заставил меня вздрогнуть. Я не лишена чувства гостеприимства, но вот сегодня вечером мне как никогда не хотелось ничьих визитов…

Однако испуг был напрасным — это мальчишка рассыльный из цветочной лавки принес корзину роз (пока я принимала ванну, Михаил успел отправить в лавку записку с заказом).

Цветы сразу же наполнили дом летним ароматом, хорошо дополняемым волной тепла, идущей от камина.

Да, у нас в Москве в ноябре на улицах розы уже не цветут, как в Берлине, но из этого не следует, что мы должны совсем без них обходиться. Во всяком случае, цветы, приобретенные любящим супругом к возвращению жены из далекого путешествия, на мой взгляд, отнюдь не роскошь, а самая что ни на есть насущная необходимость.

— Ты, кажется, писал в телеграмме, что у тебя есть какие-то важные новости? — несколько рассеянно поинтересовалась я, заботливо устраивая розы в вазах с водой. — Видимо, недавно созданное Петербургское отделение контрразведки уже вовсю функционирует и в качестве боевого крещения занялось нашим делом?

— Ты права, нашим делом в Петербурге заинтересовались. Но новости этим фактом не исчерпываются.

— Боже, неужели ты добился аудиенции у премьер-министра и его сиятельство лично благословил нашу семью на борьбу со шпионажем, пообещав в случае удачи ордена Анны и Станислава?

— Это было бы не так удивительно. Главная новость гораздо более обыденная и одновременно — невероятная… Обнаружено завещание господина Крюднера. Все его состояние, все движимое и недвижимое имущество, включая и лефортовскую фирму, получает… Кто бы ты думала? Лидия Танненбаум!

— Вот это да! Ну что ж, Лидочка — толковая девушка, серьезная, надеюсь, она не развеет дело Крюднера по ветру. Но боюсь, теперь она тоже окажется в числе подозреваемых в убийстве — следователь наверняка заподозрит, что Лидия знала о завещании и могла ускорить переход своего шефа в лучший мир, чтобы обрести полную финансовую независимость.

— Можешь не сомневаться, именно эта идея и пришла в следовательскую голову в первую очередь — ум у следователей структурирован таким образом, что все их важные мысли легко предсказуемы. Улик против Лидии у следствия нет, они ведь многих вещей просто не знают, но подозрения появились… Хотя, признаюсь, если бы и я не знал всех обстоятельств (а они до сих пор кажутся мне совершенно невероятными и похожими на сюжет дешевого авантюрного романчика!), я бы тоже ни за что не поверил в абсолютную непричастность Лидии к убийству шефа…

— Михаил, что ты хочешь этим сказать?

Я, от переполнявшего меня возмущения, даже выронила из рук последнюю розу.

— Ничего особенного. Но вся эта история с бедной девушкой, заточенной злыми людьми на чердаке старого цеха в Лефортово, и ее волшебным избавлением из узилища… И эти детали вроде огарка свечи и краюхи черствого хлеба, призванные сделать рассказ о страданиях бедняжки более достоверным… Слишком уж все похоже на нелепые басни! Если бы об этом написал автор какого-нибудь авантюрного романа, я бы швырнул его жалкую писанину в печь!