Йорг Кастнер - В тени Нотр-Дама

Окрыленный вином, я бросился обратно к мосту и твердо решил — не успокаиваться, пока Эбрард не скажет правду, даже если мне придется сломать запертую дверь!

Но делать этого мне не пришлось. Дверь была открыта. Когда я ударил по ней, я увидел, что кто-то пришел раньше меня. Замок был вырван из гнилых петель и лежал на полу. Я вспомнил о тенях, которые неясно заметил, когда покидал ростовщика. То, что я теперь увидел, подтверждало мои худшие подозрения.

У Эбрарда были посетители — пять человек, и он находился в крайне неутешительном положении. Настоящий медведь в лице одного из мужчин обхватил его руками и выгнул спину Эбрарда, словно хотел сломать ростовщику позвоночник. Масляная лампа стояла на деревянном прилавке и освещала призрачную сцену. Я четко видел четырех других мужчин с жесткими, решительными лицами. Двое из них держали длинные кинжалы в руках, у одного была шпага, а у четвертого — топор.

— Я ничего не знаю, кем он был, и я ничего ему не сказал, — простонал Эбрард с перекошенным от боли лицом. Капли пота выступили на его морщинистом лбе.

— Что он точно хотел знать? — резко спросил мужчина со шпагой, которого я принял за предводителя банды. — Говори же, старый болван, или же…

Угроза осталась незавершенной, потому что грубые парни заметили меня и бросились ко мне. Тот, что со шпагой, похоже, был опытным фехтовальщиком — об этом говорили шрамы на его лице. Легкая ухмылка, в которую искривились его губы при виде меня, превратилась как бы в еще один шрам.

— Да вот он у нас в руках, любопытная чернильная клякса. Пускай он сам нам ответит на вопросы!

И он уже пошел на меня, вытянув вперед шпагу. Так как я не испытал никакого желания позволить продырявить себя, я побежал назад, поскользнулся на скользком мосту и растянулся во весь рост.

На мое отступление человек со шрамом, похоже, и рассчитывал, — но не на неловкое падение. Он споткнулся об меня и тоже упал. Клинок шпаги разлетелся на куски с пронзительным звоном.

Рыча от ярости, больше как зверь, нежели человек, он поднялся, чтобы вонзить в меня обломок клинка. Но и я уже вскочил, собрал все мужество, схватил обеими руками его вооруженную руку и развернул ее. Вероятно, он не ожидал такой храбрости от «чернильной кляксы», и только поэтому мне удался этот трюк.

Парень наткнулся на свое собственное оружие, остатки клинка вонзились в левую половину его груди — прямо в сердце. Кровь брызнула, пока человек падал с последними проклятиями на землю. Дрожа, я отпустил его руку и посмотрел сверху вниз на умирающего.

Крики и громкий шум погрома вернули меня из оцепенения, и я посмотрел через открытую дверь. Эбрард попытался освободиться, но человек с медвежьими мускулами сумел выполнить до конца свое дело. С погасшим взором ростовщик лежал у его ног. При падении он уронил масляную лампу. Масло разлилось, и вместе с ним пламя охватило лавку, языки огня лизали стопку одежды и вгрызались в дерево старых сундуков — дальше и дальше.

Оставшиеся четыре крысы в образе людей бросились от дыма и пламени на мост. Первого я еще сумел сбить с ног, но исполин схватил меня и прижал так крепко к себе, что мне едва хватало воздуха, чтобы дышать. И уже засверкали кинжал и топор перед моими глазами.

Занесенный топор обрушился на мое лицо и попал, — я действительно испытал облегчение — в перила моста за моей спиной. Я услышал, как треснуло дерево, и душераздирающий крик раздался в моем ухе. Размахивающий топором издал его, и это было неудивительно — ему по самую рукоятку вонзили кинжал в спину. Мой спаситель, мускулистый черноволосый мужчина с внешностью южанина, довольно обнажил зубы, вытянул клинок из спины убитого и вытер его о камзол своей жертвы.

В это время молодой юноша, едва старше меня, уничтожил товарища убитого, вооруженного кинжалом. Рыжеволосый юноша орудовал маленьким кинжалом с такой ловкостью, что его противник после недолгих мгновений был покрыт множеством кровоточащих ран, ослабев, упал на колени и был окончательно повален быстрым глубоким ударом в горло.

И второй боец с кинжалом, который относился к клике человека со шрамом, нашел себе противника, которого я разглядел едва только краем глаза. Мне ничего больше не запомнилось, кроме светлых кудрявых волос и короткого тяжелого меча, чей клинок несколько раз быстро разрубил воздух сверху вниз.

Победил ли человек с мечом, я даже не хотел узнавать. Медведь, который все еще держал меня в своих лапах, отскочил назад от моих двух спасителей и при этом проломил трухлявые перила моста. Наконец, он ослабил свой захват, и я смог снова глубоко вздохнуть. Но я рухнул в пропасть. Надо мной завертелись в сумасшедшем танце дома на Мельничьем мосту, подо мной — еще более дико — огромные колеса мельницы в клокочущей воде. И я упал прямо на одно из колес…