Йорг Кастнер - В тени Нотр-Дама

Эта сверх меры полная баба, целое собрание круглых, крепких «О», уселась за наш стол и оценила меня своими глазами с красными прожилками, словно я был быком, а она — покупательницей скота. Наконец, она повернулась к лейтенанту и сказала, строя глазки:

— Ваша новая ищейка — миленький паренек. Только ему следует, как и вам, иметь побольше мяса на костях.

— Нам не всегда удается получать такой хороший куш как вам, Марго, — Фальконе усмехнулся и уставился на ее мощные груди. — Кроме того, вы ошибаетесь в месье Сове. Он не относится к Шатле, он новый писец отца Клода Фролло. С такой сноровкой у него были бы неплохие шансы в цехе фальшивомонетчиков у кокийяров, не так ли?

Марго сделала внушительный глоток вина, при этом она просто поднесла кувшин к губам. Потом она нагнулась вперед с отрыжкой:

— Почему вы опять принимаетесь за старое, лейтенант? Нет новых случаев, которые занимают вас? Вы поймали жнеца из Собора?

— Кого?

— Ну, того парня, который наградил причетника кровавым ожерельем?

— Это произошло буквально сегодня. Откуда вы уже знаете об этом?

Она засмеялась так неистово, что ее розовые холмы запрыгали, как бодрые лягушки, грозя в любой момент выпрыгнуть из треугольного разреза.

— Марго всегда знает, что происходит в Париже. Не это ли причина, почему вы частенько находите дорогу ко мне, страж закона?

Фальконе кивнул:

— Итак, вы окрестили убийцу жнецом.

— Не я, а мои друзья здесь, — ее толстые как колонны руки описали круг, будто она хотела прижать к груди всех посетителей таверны — и, без сомнения, места оказалось бы достаточно.

— Вам это известно? — Фальконе положил на стол игральную карту изо рта Одона и расправил ее.

— Десятка, конечно, я знаю ее. Вы имеете в виду, в тавернах Парижа больше не играют в карты, только потому, что высокие мужи из Шатле запретили игру на счастье? Когда это кому-то мешало?

— Мне тоже не будет мешать, если эти карты будут использоваться только для игры, — обычно такой дружелюбный, тон Фальконе с этими словами стал жестче. — Эту карту я нашел сегодня во рту мертвого причетника, как и точно такую же три недели назад между губ мертвой августинки из Отеля-Дьё. Ей тоже перерезали горло.

— Помоги ей, Боже и Святой Августин, — сказал Марго, подняла глаза на небо и разыграла сочувствие.

— Случившееся напомнило мне о кокийярах, — непоколебимо продолжал Фальконе. — Тогда это была раковина, теперь же — десятка.

Марго непринужденно улыбнулась и обнажила неполный ряд гнилых зубных пней:

— Времена меняются, но люди остаются теми же.

— И кокийяры — тоже?

— «Братья раковины» больше не существуют, господин лейтенант. Многие из ваших прилежных коллег давно уничтожили банду.

— Возможно, рука закона покарала не всех.

— Откуда мне знать?

— У толстухи Марго «братья раковины» были как у себя дома! — открыл козыри Фальконе. — И здесь проживал Франсуа Вийон, величаемый многими королем кокийяров.

— Зачем вы откапываете трупы, которые давно превратились в тлен? — Марго говорила насмешливым тоном, но я думал, что заметил, как ожесточились мясистые черты ее лица.

Фальконе изучающим взглядом посмотрел на нее:

— Я не знал, что труп Вийона был найден. Просветите меня толком и скажите, когда и где ваш любовник испустил последний вздох? С этой новостью я мог бы предстать перед прево во всей красе.

— Вы же знаете сами, что о Вийоне нет уже лет двадцать ни слова, ни духа Многие говорят, он тогда сдох, выплюнул свои легкие из тела. Последние годы парень страдал от легких. Скитания по холодным лесам, долгое время в темнице, все это не пошло ему на пользу, нет.

Марго отрезала ножом Фальконе кусок жаркого и с чавканьем жевала его, внешне совершенно забыв обо всем, даже о Вийоне.

— Его смерть не доказана, — сказал Фальконе поучительным тоном. — Двадцать лет назад Вийон покинул Париж, после того как он чудом избежал виселицы после своих детских проделок и сослан на десять лет в ссылку. Его следы с тех пор пропали, тут вы правы, Марго. Но о том, как он неоднократно возрождался из пепла, рассказывают с тех пор во всех направлениях самые дикие слухи. Я не могу представить себе, что они не дошли до ваших ушей.

— Я слышу столько сплетен, что уже давно не могу запоминать все, — Марго выковыряла мясную прожилку из черных зубов и проглотила ее. — Что за слухи вы имеете в виду?

— То, что он примкнул к труппе балагана во Фландрии и играл в мистериях Иуду Искариота и апостола Павла. Две роли, которые имеют так много общего. Один предает Иисуса, другой себя самого, — Фальконе сделал глоток и добавил: