Йорг Кастнер - В тени Нотр-Дама

Закутавшись в свой гигантский плед, Гюго сидел за работой у открытого окна на холодном осеннем воздухе. Наконец, он мог писать, словно принял некое решение перед уходом в «тюрьму» своего романа, преодолев прежнее отвращение, даже если при этом чувствовал себя «очень несчастным».

Но срок сдачи Гюго снова не сумел выдержать, однако, так как рукопись была готова в дальнейшем в январе 1831 года, ему простили договорную неустойку. В начале марта роман, наконец, был предъявлен Госселену, с середины месяца первое двухтомное издание продано. А до апреля роман был напечатан шестикратным дополнительным тиражом. Читатели набросились на книгу и лишь позже выяснили, что несмотря на внушительный объем, это неполный роман. Две следующие главы, дальнейшие теоретические рассуждения о науке и алхимии, архитектуре и книгопечатании, были якобы потеряны. Они появились, как говорит Гюго, лишь в 1832 году в трехтомном издании у нового издателя Рендуэля.

Исследователи творчества Гюго считают, что автор намеренно придержал эти главы из-за досады на Госселена, поскольку тот отказался от издания в трех томах и полагающегося повышения гонорара. Но мог ли Гюго, который сам так долго сопротивлялся собственному проекту, просить дополнительных денег?

Находка рукописи Арма на Сове позволяет увидеть все в новом свете. Приключения, которые описывает Сове, разворачиваются на том же фоне, что и роман Гюго, но эта история быстро развивается, скрываясь в тени знаменитого произведения Гюго. Поэтому, когда мне было предложено опубликовать эти записи, название «В тени Нотр-Дама» подошло как нельзя лучше.

Но кто теперь более правдив — Виктор Гюго или Арман Сове? Возможно — ни тот, ни другой. Ведь Сове сам признается, что умолчит по понятным причинам о некоторых вещах. Все же его записи кажутся более достоверными, чем роман Виктора Гюго — «Собор Парижской Богоматери» подвергался критике за ошибки и анахронизмы.

У Гюго прево Парижа выступает Робер д'Эстутвиль, который действительно получил этот титул. Но, поскольку он скончался в 1479 году, он вряд ли мог занимать этот пост в 1482 году — а именно тогда происходит действие романа Гюго. В 1482 году Жак д'Эстутвиль давно пошел по стопам отца, на что совершенно справедливо указывает Сове.

Вообще, год 1482, который Гюго упоминает даже в подзаголовке своего романа, — просто неверен. Из рукописей Гюго следует, что он первоначально хотел разместить действие романа годом позже, и многие ссылке в тексте указывают потом на 1483 год. В разговоре двух героев романа упоминается холодная зима 1480 года — «три года назад». И фламандское посольство, которое после смерти Марии Бургундской должно было устроить помолвку дофина Франции с Маргаритой Фландрской, могло состояться лишь в январе 1483 года, а не годом раньше в Париже — хотя бы потому, что Мария Бургундская умерла лишь в марте 1482! После нее в Арраском договоре в декабре 1482 года было принято решение о помолвке, которая подтверждена под присягой в январе 1483 года в присутствии фламандских послов, Людовика XI и его сына в Париже.

Но Гюго часто неточен в своих датировках. То, что коронация Людовика XI состоялась в 1461 году, как он пишет, еще верно. Но он потом добавляет — «итак, восемнадцать лет назад». Значит, действие романа перенесено в 1479 год (когда появление Роберта д'Эстутвиля было бы справедливо) — Гюго пишет: 29 марта был днем Святого Евстрахия. Но этот день празднуется по церковным календарям 20 сентября. И это — не единственные оплошности.

Следует упомянуть, что Гюго написал роман, а не научный трактат и что даты и факты в произведении не столь важны, как язык, действие, окраска, эмоции. Все это верно, и назойливые перечисления несоответствий были бы как раз мелочами, если бы не одно странное обстоятельство. Гюго провел долгие и подробные исследования для книги, и первоначально он определил верный 1483 год для действия романа. Дату смерти Марии Бургундской можно легко проверить по историческим хроникам, — так же, как дату заключения договора в Аррасе. Итак, Гюго осознанно передвинул действие романа. Из этого приходится заключить, что и многие иные несоответствия ведут… к намеренному запутыванию следов.

Теперь, когда мы знакомы с оригинальным манускриптом писца Армана Сове, мы можем, по крайней мере, примерно реконструировать события. Очевидно, что эта рукопись попала в руки Гюго. По ее сюжетам и на ее основе строился роман. Есть указания, что молодой Гюго находился в дружеских отношениях с потомками физика Иосифа Сове (1653-1716, он ввел понятие «акустика»). А тот, в свою очередь, мог быть потомком нашего Армана Сове. Так записи Армана, вероятно, и дошли до Гюго. Автор был слишком молод, когда писал «Собор», но уже считался известным писателем, а в 1825 году стал кавалером Почетного Легиона. Несмотря на свою юность, он был человеком, которому можно доверить тайну Армана Сове.