Йорг Кастнер - В тени Нотр-Дама

Даже если не считать этих приспособлений, я полагал невероятным, что кто-то сумеет это осуществить. Позади рва, который мы не видели из-за насыпанного вала ближней вышки, а поэтому и не могли понять, насколько он глубок, вокруг замка тянулась тройная оборонительная стена. Внешняя стена была самой низкой, самая дальняя — выше всех. Так что враг, которому удался бы штурм стены, очень удобно попал бы под обстрел со следующей стены. Для этой цели были построены во внешних сторонах стен «ласточкины гнезда»: маленькие, защищенные камнем и железом узкие бойницы для стрелков, которые сами находились в безопасности от вражеских выстрелов.

Вийон, который так удивительно во всем разбирался, объяснил, что между стен находятся следующий рвы, которые все питаются водой из реки Шер [63].

— Кто пройдет через первые ворота, не попадет прямо в замок. Другие ворота преграждают путь, так что каждый вторгшийся должен выдержать яростную стрельбу, пока доберется до следующих ворот. Если вы посмотрите на валы, то заметите мерцание железных палисадов. Каждый отдельный кончик ствола делится на четыре острых конца. Кто захочет вскарабкаться там, моментально пропорет себе брюхо.

— Это не замок, — вырвалось у меня, — это огромная темница.

Вийон улыбнулся.

— Так уже постановили и другие, — а многие с внутренним удовлетворением. Людовик запер многих людей в своих темницах и клетках. Говорят, это справедливо, что под старость лет его охватил страх, и теперь он запер сам себя.

— Но чего он боится? — спросил Леонардо. — Старуху смерть эти стены, рвы и лучники не сумеют задержать.

— Против этого врага Людовик держит врачей и святых мужей или тех, которые себя тому посвятили. В сентябре прошлого года он укрепился здесь, словно что-то напугало его до смерти.

— В то время вы созвали нас в Париже, — сказал Леонардо, — потому что действия дреговитов стали опасными.

— Совершенно верно, — подтвердил Вийон. — И Людовик, как можно видеть, бежал из Парижа.

Колетта взглянула на него вопросительно.

— От дреговитов?

— Мы можем это только предполагать. Они и сейчас угрожают ему смертью.

Леонардо развернулся в седле и внимательно посмотрел на лес.

— И паук покидает иногда свое гнездо. Если Людовик должен здесь проезжать, леса укроют целую армию нападающих. Тут ему не помогут и его стрелки.

— Здесь явно не спрячется ни один заговорщик, — сказал Вийон с уверенностью.

Леонардо поднял брови:

— Откуда у вас такая уверенность?

Вийон достал из фургона зарезанную курицу, которую мы вчера купили на крестьянском дворе, и пошел в лес. Мне бросилось в глаза, что он осторожно ставил одну ногу за другой как больной или как тот, кто чего-то боится. Он осмотрелся по сторонам, а потом забросил курицу с размахом вперед. Когда она достигла земли, из кроны дерева на тушку упала сеть. Раздался громкий щелчок, потом металлический свист — и из куста бузины вылетела стрела, пронизала курицу и прочно пригвоздила к земле.

— Весь лес наполнен петлями, ямами-ловушками, капканами и смертельными механизмами, — объяснил Вийон. — Люди из деревни называют его лесом смерти.

— Это мне отнюдь не кажется несоответствующим действительности, — заметил Аталанте, глядя на проколотую курицу, чьим единственным счастьем было, что она не могла умереть дважды.

Леонардо задумчиво смотрел на мрачные стены позади.

— Никто не может защитить себя полностью от нападений, даже Всемирный Паук. В каждой стене есть дыры — а если не дыры, то обвалившиеся места. То же касается и многократного кольца обороны Людовика. Оно бесполезно, если враг не будет ни штурмовать его, ни тайно пробираться через него.

— Как же он тогда проникнет вовнутрь? — поинтересовалась Колетта.

— Ему и не нужно проникать вовнутрь, если он уже там.

— Его собственные охранники? — продолжала спрашивать Колетта. Похоже, она не замечала, как я тоскливо смотрел на нее.

— Не шотландцы, эти — явно нет, — сказал Вийон так решительно, словно это был одиннадцатая заповедь. — Они считают это за высокую честь — бороться и умирать за Людовика, к тому же, честь, хорошо оплачиваемую. И никто из них не имеет ничего лично против короля. Ни у одного в темницах Людовика не томится брат или отец. Так же английские происки против Людовика не оставили шотландцев равнодушными, к тому же приверженцы проклятых англичан — их кровные враги. Англичане высосали кровь шотландцев, сделали из благородных знатных мужей нищих. Когда Людовик щедро вознаграждает услуги народа горцев, он возвращает им, таким образом, честь и благосостояние.