Иван Рассадников - Таинственный Хранитель

Сообща они сделали вывод: изображение представляет собою некий план, схему местности, но соотнести его с каким-либо конкретным ландшафтом они не могли, как не могли определить масштаб. Никаких дополнительных указаний рисунок не содержал, нарисован план был, вероятно, не картографом, а обычным рисовальщиком. Одна из точек на схеме была отмечена красным крестиком – похоже, это и был следующий «пункт назначения» в их таинственном путешествии.

Внимание приятелей переключилось на дощечку, листок со схемой на время оставили в покое. Потемневшая древесина, по которой когда-то давным-давно прошёлся резец, запечатлев на её поверхности три ряда странных символов-фигур.

Андрей с интересом вертел перед глазами дощечку, разглядывая её со всех сторон. Ниссен выхватил её у него из рук и в свою очередь пристрастно осмотрел, кроме непонятных значков, тут ничего больше не было интересного.

– Что бы это значило? – произнёс Андрей, адресуя риторический свой вопрос в пустоту. Однако из пустоты отозвался Виктор:

– Каракули. Абракадабра.

– Три ряда одинаковых.

– Угу, я заметил.

Усталость наконец дала себя знать – голова Андрея отяжелела, мысли в черепной коробке ворочались медленно, напоминая старческое ворчание. Сосредоточиться толком не удавалось. С Витей происходило то же самое – его взгляд вдруг сделался бессмысленным, и не меньше минуты пребывал в прострации, упершись в одну точку – словно компьютер «завис», а через минуту «отвис». На восточной стороне неба рассвет готовился прорезаться, точно молочные зубы младенца – а может, уже прорезался, откуда Андрею знать? – засматривать в окно, высматривая утро, ни ему, ни Виктору сейчас не пришло бы в голову.

Они пребывали в состоянии изменённого сознания. Странные Символы глядели на них, складываясь в послание далёкой цивилизации, написанное на инопланетном языке. О принадлежности Символов к земным алфавитам, даже о сопряжённости их с чем-либо, существующим на Земле, и речи быть не могло.

Андрей утратил чувство времени, а вскоре – и пространства. Он отметил краем сознания, как вырубился Виктор – уронил голову на сложенные, как для молитвы, ладони и уснул прямо за столом. И в этот момент, как по наитию, в изменённом сознании Андрея тусклой неоновой строкой мелькнуло слово.

В рассвете было слово, и слово было у Андрея, и слово было «руны».

«Пойду домой» – подумалось ему, но мозг разучился продуцировать нейронные сигналы и отправлять их на периферию мышечной системы. Не прошло и минуты, как Андрей крепко спал, свернувшись калачиком в мягком «гостевом» кресле.

Утро вечера мудренее – чистая правда, клянусь. Наутро, прихлёбывая кофе, Андрей и Виктор смеялись так, что стёкла дребезжали.

– И как это я так? – весело недоумевал Андрей. – Видел же я эти руны! Не помню где, но видел, и неоднократно. Руны – вполне узнаваемая штука. Дожил! От усталости у землекопа невольного в мозгах сделался паралич, я отправил Скандинавию со всеми её шведами, финнами и норвежцами из солнечной системы прочь, в иную галактику – позор на мою седую голову! Стыд и позор!

– А я-то, я-то хорош… – только крутил головой Виктор.

– Витя, тебе-то не так позорно – не вспомнить рун! Инженер, технарь – ты можешь за всю жизнь их в глаза не увидеть.

Виктор саркастически смеялся.

– Ну, ты даёшь, Андреас! Инженер, значит неграмотный? Может и книжек не читать, он технарь, ему простительно?

– Тебе, фон барон всё простительно. Расслабься. Маху мы вчера дали! Мы с тобою…

– Воистину! Дали маху.

Андрей отправился домой, он сегодня собирался в Питер. Бабушка носу не казала из комнаты, была на редкость неразговорчива, апатична. Такое редко случалось, и Андрей на всякий случай спросил, просунув голову на её территорию:

– Бабуля, у тебя всё нормально?

– Да, не волнуйся. У меня всё в порядке. В холодильнике бери ветчину, масло, огурцы, помидоры – завтракай… У меня к тебе, внучок, единственная просьба – сообщай мне предварительно, если не придёшь ночевать. Всегда звонил, сообщал, и приучил меня к этому. Теперь я беспокоюсь, если долго тебя нет вечером и звонка от тебя нет.

– Виноват, Ба, исправлюсь, – поспешно согласился он.

А внутри него крепло некое беспокойство, суть и причину которого Андрей не мог пока что выщемить из ленты ежедневных событий. Потом, уже по дороге в Питер, вернее, ещё на станцию, у него возникло глупейшее ощущение, будто за ним наблюдают. Несколько раз он неожиданно оглядывался, пытаясь установить источник этого неприятного ощущения, однако его окружали неприметные, серые, невзрачные, обычные на вид люди, явно спешившие по своим делам и смотревшие куда угодно, только не на него. Однако тревога и внутреннее напряжение не покидали, словно внутри него, независимо от сознания, вдруг загорелась и настойчиво мигала красная лампочка – сигнал опасности. Этот человек, в плаще и тёмных очках, – вроде я его уже видел! Встрепенулся он. Точно, когда от Ниссена домой шёл – не этот ли типчик за мной пристроился?.. Похоже, у меня начинается паранойя, констатировал он.