Элис Клэр - Лунный лик Фортуны

Элевайз кивнула.

– Да, Милон. Знаю.

– Носить ребенка так скоро после замужества – это было великолепно, правда ведь? – поспешно продолжил он. – Конечно, она ничего не сказала Гунноре. Даже не сказала, что мы женаты. Поэтому, кроме меня, здесь не было никого, с кем Эланора могла бы поболтать о том, как она счастлива, как взволнована. – Милон нахмурился. – Это было грустно. Эланора хотела рассказать все людям. Она любит делиться с кем-нибудь, если случается что-то хорошее. Вот почему ей так трудно живется… так трудно жилось в аббатстве. – Он оглянулся, будто внезапно вспомнив, где находится. – Жилось здесь, – добавил он шепотом.

Элевайз подумала: заметил ли Жосс путаницу в голове Милона между прошлым и настоящим? Обернувшись, чтобы взглянуть на него, она увидела, что суровое выражение на лице Жосса смягчилось. К ярости и гневу примешалась жалость.

Да, мысленно вздохнула аббатиса. Он тоже заметил. Как и я, он разрывается между осуждением юноши за то, что он сделал, и жалостью к его пошатнувшемуся умственному состоянию. Но сейчас нельзя позволить жалости побороть справедливость.

– Ребенок – ваш и Эланоры – был бы богатым? – продолжила аббатиса. – Он – или она? – родился бы состоятельным?

Милон снова закивал.

– Да! Да! Он родился бы в сорочке, это уж точно! Вот в чем все дело, понимаете? – Он нетерпеливо переводил взгляд с Элевайз на Жосса, будто призывая их понять. – Сначала мы думали о нас, не буду это отрицать, думали, как несправедливо получилось, что, когда Диллиан умерла, старый дурак надумал изменить завещание и оставить все Гунноре. А она не хотела этого! – Милон широко развел руки, словно восклицая: «Подумать только!» – Вот в чем глупость-то! Она презирала богатство и все, что с ним связано! Поэтому Гуннора и пришла сюда – это было частью ее замысла. Она собиралась…

В этот момент Жосс прервал его.

– Для вас была невыносима мысль, что состояние дяди жены в конце концов перейдет к аббатству Хокенли, разве не так? Поэтому вы и убили ее.

– Нет! – Вопль, сорвавшийся с уст Милона, был наполнен такой болью, что Элевайз начала осознавать: все это время была права все-таки она.

– Нет никакого смысла продолжать говорить «нет», когда мы… – в бешенстве начал Жосс, но Элевайз перебила его:

– Сэр Жосс, вы позволите?

С видимым усилием он заставил себя замолчать.

Аббатиса повернулась к Милону.

– Значит, Эланора назвала себя Элверой, поселилась в монастыре и встретилась с кузиной. Как она объяснила ей свое появление?

Милон улыбнулся.

– Она сказала Гунноре, что это – пари. Будто я поставил золотую монету, что ей не удастся одурачить всех и каждого, заставив поверить, что она всерьез захотела стать монахиней. А она утверждала, что сможет и, более того, докажет это мне. Конечно, она сказала, что это не продлится слишком долго, что вскоре она притворится, будто передумала, и уйдет. И уж, ясное дело, до того, как они начнут обстригать ее волосы!

«Его смех – задорный, счастливый, словно в целом мире у него нет никаких забот – почти так же страшен, как его стоны», – подумала Элевайз.

Доверчиво заглянув ей в глаза, Милон добавил:

– У нее восхитительные волосы, правда?

К счастью для Элевайз, которая уже не в силах была продолжать, в разговор вмешался Жосс.

– И Гуннора поверила в эту глупую шутку? – В его голосе звучало недоверие. – Разве это не задело ее как глубочайшее неуважение к аббатству? Ведь она сама уже готовилась дать первый из своих постоянных обетов.

«Гуннора не собиралась делать этого», – подумала Элевайз. И она начала понимать, почему.

– Да, поверила, – сказала аббатиса со вздохом. – Гуннора приняла эту историю за чистую монету. Она верила всему, что ей говорила Эланора. Правда, Милон?

– Правда, – ухмыльнулся он. – Так и было. Честно говоря, она тоже, как и Эланора, думала, что это забавно.

– Все время, пока Эланора была здесь, она преследовала гораздо более темные цели, – заявил Жосс. – Вы и ваша жена с самого начала хотели убить Гуннору.

– Говорю вам, все было не так! – закричал Милон. – Мы хотели всего лишь подружиться с ней, хотели ей понравиться, чтобы, получив деньги отца, она отдала бы их нам, а не в аббатство.

– Вы полагали, что нуждаетесь в них в большей степени? – спросила Элевайз с сарказмом в голосе.

Милон повернулся к ней.

– Нет. – Он выглядел задетым. – Не из-за этого.

– Тогда почему? – спросил Жосс.

И опять Милон по очереди посмотрел на них. Встретив взгляд его измученных потемневших глаз, Элевайз подумала, что так же смотрят дикие животные, загнанные охотниками.