Александр Арсаньев - Буря в Па-де-Кале

Нелидова удивленно подняла брови. Она ума не могла приложить: о чем это я собирался беседовать с горничной.

– Адель! – Хозяйка три раза хлопнула в ладоши, не потрудившись дотянуться рукой до шнурка от звонка.

А я и не заметил, что горничная покинула гостиную. Это только лишний раз убедило меня в том, что она скрывает какую-то тайну. Возможно, мною двигало некоторое предубеждение, но я посчитал лучшим чуть перестраховаться, чем снова остаться, пардон… в дураках!

Через несколько секунд юное создание появилось в гостиной.

– Вы меня звали? – чуть слышно поинтересовалась она, разглядывая носы своих башмаков, едва выглядывающие из-под юбок.

– Да, моя дорогая, наш гость хочет побеседовать с вами, – ответила Дарья Михайловна.

– В самом деле? – удивилась Адель. – Но о чем? Я ничего не знаю, – начала оправдываться она. Ее бледные щеки с голубыми прожилками порозовели. Девушка закусила губу и смотрела на нас испуганным взглядом.

Я переглянулся с Кинрю, который внешне оставался все таким же невозмутимым, как и прежде. Он присел на диван и сделал вид, что заинтересовался картиной на стенке. Картина была выполнена в искусной манере и позволяла думать, что написал ее довольно талантливый живописец.

– О чем, вам, моя милая, расскажет Яков Андреевич, – ответила ей по-французски Дарья Михайловна. – А мы, пожалуй, с Анной Ильиничной пойдем в мою комнату. У меня нет абсолютно никакого желания присутствовать при вашей беседе, – призналась она. – Итак голова разболелась. Я нуждаюсь в дружеском участии и утешении!

– Конечно, дорогая, – Нелидова вновь взяла ее под руку, и они удалились в глубину коридора, оставив Адель в нашей с Кинрю власти.

– Господа, что вам от меня надо?! – воскликнула Адель, пятясь маленькими шажками к стенке. – Почему Дарья Михайловна позволила вам… Что происходит?! – Она бросала испуганные взгляды светлых, прозрачных глаз то на меня, то на моего японского ангела-хранителя.

– Что вам известно о гибели молодой графини? – начал я без обиняков самым серьезным тоном. Словно я держал речь на одном из Собраний Ложи. – Вы должны были при этом присутствовать!

На моих глазах Адель то бледнела, то краснела. Она закрыла лицо руками и присела на край кушетки.

– Я ничего не знаю, я ничего не видела, – словно заклинание повторяла она. – Я была на первом этаже, когда графиню… то есть графиня, – поправилась Адель, – выбросилась из окна. – Я не понимаю, что ее заставило это сделать в самом расцвете лет! Скорее всего, это была случайность!

– А вы не допускаете мысли, что ей кто-то помог? – вкрадчиво поинтересовался я. – Вы никого не видели?

– Нет, я никого не видела! Но, к чему все эти вопросы? Меня уже допрашивали в полицейском участке, – девушка всхлипнула.

– А у меня складывается впечатление, что вы, Адель, говорите неправду, – заметил я. – Вы так дрожите, словно вас тоже хотят выбросить из окна…

– Господь с вами, – горничная перекрестилась. – Мне нехорошо, у меня лихорадка, – неубедительно объяснила она. – Зачем все эти расспросы? Кто вы?

– Это не имеет значения, – категорично ответил я. – Лучше скажите, милая, а раньше вы никого не видели?

– В какой смысле? – Адель вытерла слезы.

– Ну, кто-нибудь приходил к графине? – осведомился я. – Не передавал ли он ей вот этого письма? – я помахал у нее перед глазами конвертом, тем самым, что нашел в будуаре своей бывшей возлюбленной.

Адель изменилась в лице, и я понял, что мой вопрос угодил в самую точку.

– Н-нет, – заикаясь, пролепетала она. – Я никогда не видела этого письма! Но ее расширенные от ужаса глаза говорили совершенно обратное. Не возникало сомнений, что девушка смертельно напугана.

– Ну, что же, – проговорил я расстроено, – если вы все-таки что-нибудь вспомните, а я не сомневаюсь, что это будет именно так, то вы найдете нас по этому адресу, – я протянул ей свою визитку, где значился наш отель и гостиничный номер.

– Вы ошибаетесь, – в ответ проговорила Адель. – Я не могу вспомнить того, чего не было! Я ничего не знаю! Вы измучили меня своими расспросами! А у меня сегодня еще так много дел!

– Тогда я не стану больше настаивать, но опасаюсь, что вам еще придется пожалеть о вашей скрытности, как о самой непростительной ошибке, которую вы сделали в своей жизни, – заметил я на прощание, водружая на голову цилиндр. – Извинитесь перед Дарьей Михайловной, что мы ушли не попрощавшись!

– Хорошо, господа, я обязательно передам хозяйке и ее гостье все ваши извинения, – заверила нас Адель, вздохнув с нескрываемым облегчением.