Александр Арсаньев - Буря в Па-де-Кале

На этой ноте Артур Веллингтон всем своим видом дал мне понять, что наш разговор окончен.

Можно сказать, что я вернулся домой несолоно хлебавши. Вряд ли можно назвать обещания герцога щедрыми. Впрочем, я должен был довольствоваться и тем, что Веллингтон вообще соизволил принять меня без императорского письма, появление которого в руках австрийцев, могло его здорово скомпрометировать. Я очень сомневался в том, что англичанин поверил мне на слово. Если бы не наша общая принадлежность к Андреевскому масонству…

– Очередной провал? – догадался Кинрю, откладывая в сторону книгу. – Что-то подсказывает мне, Яков Андреевич, что эта поездка – одно из самых сложных поручений, данных вам Орденом, – он сокрушенно покачал головой, видимо, намереваясь, выказать мне искреннее сочувствие. Если бы еще от этого могло стать кому-то легче!

– Так точно, – подтвердил я. – Веллингтон – не тот человек, чтобы охотно пойти на уступки! Да и отсутствие письма… – я тяжело вздохнул.

– Я вас не узнаю! – возмутился японец. – Раскисли, будто какая барышня!

– Тебе легко говорить, – невесело отозвался я. – А как я теперь отчитаюсь перед Его Императорским Величеством? Как передам дурную новость Марье Антоновне Нарышкиной? Да как, вообще, покажусь Кутузову на глаза?!

– А по-моему, еще не все потеряно, – пожал плечами Кинрю. – Вы еще даже с горничной, с этой… Как ее там? С Адель! Вот, вспомнил! Не переговорили! Да найдем мы это ваше письмо!

– Мне бы твою уверенность, – усмехнулся я. – А если письмо уже покиуло пределы Кале?

– Вряд ли, – засомневался мой Золотой дракон. – Во-первых, прошло еще не так много времени, во-вторых графиня погибла совсем недавно. И потом она сама могла его хорошо спрятать, предчувствуя грозящую ей опасность. Должна же была Александрова держать у себя в рукаве какой-то козырь! К тому же погода отвратительная, все время штормит… Не думаю, что кому-нибудь захочется разделить судьбу затонувшего фрегата «Стрела»!

– Ну, – протянул я в ответ, – письмо вовсе необязательно везти австрийскому канцлеру на корабле!

– Так-то оно так, – согласился японец, – но слишком много обстоятельств за то, чтобы письмо по-прежнему находилось в Кале!

– На это и приходится уповать, – развел я руками.

После обеда мы снова направились к Дарье Михайловне и попали прямо на похороны графини Александровны. Процессия была скромной, Ольгу в Кале не знали. Тем более никто не догадывался о ее высоком происхождении. Дарья Михайловна рыдала в голос, ее поддерживали под руки какая-то незнакомая дама в черном муаровом платье, молоденькая девушка в соломенной шляпке, украшенной черной бархатной лентой и, как я заключил, кто-то из прислуги. Горничная была скромно одета и все время давала своей хозяйке нюхать мешочек с солью.

– Это, наверное, Адель, – шепнул я Кинрю. – А она мила!

Личико у девушки и впрямь было прехорошенькое. Светло-русые волосы немного вились у висков, выбиваясь из-под черной поношенной шляпки.

– Наверное, – согласился японец, с интересом рассматривая ее. – Мне кажется, что она что-то знает. Физиономист из меня неплохой!

В этом вопросе я склонен был ему доверять. Девушка действительно выглядела какой-то таинственной и насмерть испуганной.

Дарья Михайловна кивнула нам, как только заметила.

С похорон мы вернулись вместе с Дарьей Михайловной, ее приятельницей, отославшей домой юную племянницу в соломенной шляпке, и с бедняжкой Адель, которую все время укачивало.

– Яков Андреевич, гость из России, – представила меня Дарья Михайловна своей приятельнице. – Он должен был вернуть Ольгу под родительский кров, – она снова всхлипнула, не справившись с охватившим ее новым приступом горя.

– Примите мои соболезнования, – проговорил я в пол-голоса. – Видимо, графине Ольге так на роду было написано. – У меня самого болезненно сжалось сердце, когда я произнес эти слова.

– На все воля божья, – кивнула женщина в муаровом платье.

– Анна Ильинична Нелидова, – отрекомендовала ее Дарья Михайловна, – моя самая близкая подруга в Кале. Она тоже русская!

– Да, да, конечно, – в ответ несколько рассеянно отозвался я.

– Но, я почти не знала вашей прелестной родственницы, – печально улыбнулась мадам Нелидова. – Должно быть, она была прекрасным человеком!

– Ангел, – вздохнула Дарья Михайловна. – Однако вы, кажется, хотели о чем-то переговорить с Адель, – обратилась она ко мне.