Александр Арсаньев - Первое дело Карозиных

– Прекрасный план, Владимир Николаевич, я согласна, – с этими словами Катенька забилась в самый дальний угол коляски, а Давыдов накрыл ее дорожным пледом, который навязала с собой барыне заботливая горничная.

Из своего укрытия Катенька слышала, как коляска подъехала к дому, поручик вышел, шепотом пожелав ей удачи, и громко позвал:

– Ей, кто-нибудь? Есть кто тут живой?

– Чего изволит барин? – услышала она в ответ мужской голос.

– Дома ли ваша барыня?

– Дома, барин.

– Ну так проводите меня к ней.

– Как прикажете доложить?

– Скажи, что я прибыл из театра по поручению господина Сниткина.

Затем довольно долгое время Катенька ничего не слышала. Потом до нее донеслись голоса Любчинской и поручика, но о чем они говорили, Катенька не разобрала. Через несколько минут голоса отдалились и затихли. Молодая женщина высунулась из коляски и осторожно огляделась. Вокруг никого не было. Она выбралась и добежала до самого крыльца, так никого и не встретив.

Зайдя в дом, Катенька прошмыгнула через сени, а потом, прислушиваясь на каждом шагу, осторожно двинулась по комнатам. Пару раз ей приходилось прятаться за шторами и шкафами, когда она слышала шаги, но все обошлось: ее никто не обнаружил. Наконец, в одной из спален женщина увидела, что на кровати кто-то лежит. Она тихонько подкралась ближе, чтобы рассмотреть лежащего. Это была изможденная девушка, которая или спала, или была в забытье.

Не составляло труда догадаться, что это могла быть только Даша. Катеньке было очень жаль бедняжку, но она еще должна была попытаться отыскать ожерелье и другие украденные драгоценности. На секунду задумавшись, женщина решила, что они не могут быть спрятаны слишком серьезно, так как вряд ли Любчинская собиралась надолго здесь оставаться. Скорее всего, драгоценности должны быть где-то среди багажа актрисы.

Катенька увидела, что из комнаты, в которой она находилась, ведет еще одна дверь, которая оказалась не запертой. Выйдя из спальни, Катенька обнаружила, что попала в нечто вроде гардеробной: на стенах висели зачехленные платья, а на полу стояли пирамидками шляпные коробки и какие-то баулы. Здесь стоило поискать. Но не успела женщина открыть первый баул, как что-то обрушилось на нее сзади, и она потеряла сознание.

Очнулась Катенька в полной темноте. Она попыталась пошевелиться, но у нее ничего не получилось. Попробовала закричать – снова неудача. Постепенно она поняла что ее оглушили, связали и засунули в рот кляп. Она полежала некоторое время, пытаясь понять, где находится, однако вокруг была полная темнота и не пробивалось ни единого лучика света. Пахло сыростью и квашеной капустой. Катенька догадалась, что ее посадили в погреб.

Через некоторое время она ощутила, что, несмотря на теплое платье и накидку, она начинает мерзнуть. Изворачиваясь и дергаясь, бедная женщина, пришедшая в ужас от такого положения, попыталась освободиться, но веревки были завязаны умелой рукой. Все, чего Катенька добилась своими телодвижениями было то, что она откатилась со своего места и уткнулась головой в солому. Это ее обрадовало, и она завозилась сильнее, чтобы перебраться на солому целиком и защитить себя от холода. Не сразу, но получилось.

В таком положении ее и нашел Никита Сергеевич. Когда управитель спустился в погреб с лампой, Катенька наконец-то увидела, что спасительная солома, которая не дала ей замерзнуть, служила подстилкой арбузам, один из которых страшно ей мешал, упираясь в бок.

– Ничего не понимаю, – подвел профессор итог Катенькиному рассказу. – кто же это тебя так огрел и упаковал, ежели этот божится, что ни сном, ни духом, – покосился он на управителя.

– Истинный крест, барин! – поспешил заверить свою непричастность к разбойному делу мужик, который, раскрывши рот от удивления, слушал рассказ спасенной барыни.

– И что же нам теперь делать? – спросила Катенька, с сожалением отложив ложку. Она понимала, что после столь длительного воздержания – домашние припасы они с поручиком съели еще дорогой – много ей кушать нельзя.

Никита Сергеевич немного помолчал, а потом обратился к управителю:

– Вот что, любезный, – тот снова напрягся от сурового тона грозного барина, – хозяйка твоя – преступница и злодейка, каких мало. Но и ты виноват. Ведь это при твоем попустительстве мою жену чуть в погребе не уморили. А барышню больную отравой потчевали, от которой она вскорости уж точно померла бы. Так что, ежели ты от тюрьмы отвязаться хочешь, то добьешься этого, только указав нам, куда твоя преступная хозяйка сбежала. И как такое получилось, что с ней вместе поручик уехал, который мою супругу охранять должен был.