Сандра Лессманн - Королевский судья

— Должен признать, вы, к сожалению, преуспели. Я всерьез начал сомневаться в невиновности Бреандана. Сейчас мне стыдно. Я ничего не предпринял, когда ваш муж рассказал мне, что именно вы относили лекарства сэру Генри Краудеру. Я виноват в том, что бедная девушка умерла от вашего яда.

Глаза Гвинет сузились.

— У вас не будет больше возможности предупредить Краудера или кого-нибудь еще. Без вас они меня ни за что не раскроют. Только вот надо дождаться возвращения Алена и Трелонея. Рано или поздно они попадутся в мою ловушку.

От отчаяния и усталости у Иеремии начались судороги. У него не осталось больше сил. Он нервно подбирал слова, которые могли хотя бы оттянуть неотвратимый конец.

— А как вы вошли в дом? — спросил он. — Ведь охранник уносит ключ с собой.

— Я перелезла через стену в огород и прошла через заднюю дверь. Не надейтесь на помощь. Сиделка умерла и валяется на кухне, а охранника нет. Радуйтесь, вы умрете не от яда — это мучительная смерть, как вам известно. Я убью вас быстро.

— Но вы же только что пытались меня отравить?

— Я не думала, что вы переживете чуму. Кроме того, это мой последний мышьяк. Муж распродал все запасы.

С этими словами она подняла с пола мокрый платок и опять положила его на лицо Аморе.

— Оставьте ее! — принялся умолять ее иезуит, забыв всякое достоинство. — Она ничего вам не сделала!

— Она приняла предназначенный для вас яд и может выдать меня. Кроме того, она все равно умрет. — Гвинет безжалостно посмотрела на него. — Если бы я не знала, что вы католический священник, я бы решила, что она ваша любовница. Вы так просите за нее.

Оказывается, она знала его тайну, но это открытие оставило его равнодушным. Это было уже не важно. Даже не пытаясь удержать слезы, он смотрел, как она открыла Аморе рот и двумя пальцами просунула ей в горло влажную ткань, чтобы смерть наступила быстрее.

— Нет! — дико закричал он, еще раз сдернул платок с лица Аморе и бросил его под кровать.

Не говоря ни слова, Гвинет повернулась и протянула к нему руки. Повинуясь инстинкту, Иеремия схватил костыль, стоявший позади него у стены, и ударил аптекаршу по ногам. От неожиданности она потеряла равновесие и упала. Иеремия собрался с силами, держась за столб кровати, поднялся на ноги и проковылял мимо нее к окну. Ему удалось открыть ставень и позвать на помощь, хотя он знал, что это бесполезно. Гвинет тем временем поднялась и в бешенстве бросилась на него. Она схватила его за плечи, оторвала от окна и ударила так, что он, шатаясь, сделал несколько шагов и упал на пол, ударившись о сундук, с которого посыпались какие-то вещи. Стоная от боли, он попытался встать, но все его тело дрожало и не слушалось. Сверкая глазами, валлийка пошла на него. Правой рукой Иеремия нащупал упавший с сундука подсвечник, схватил его и замахнулся, чтобы бросить ей в ноги. Но бросок оказался слишком слабым, он даже не попал в нее. Она перешагнула через бесполезное оружие и наклонилась над ним. Ее большие сильные руки сомкнулись на его шее, приподняли как соломенную куклу и швырнули к стене. Теряя сознание, он еще чувствовал, как ее руки беспощадно сжимают его горло. В последней попытке отбиться он поднял руки и вонзил в нее ногти, но хватка не ослабла — напротив, она становилась все сильнее, все больнее... силы уходили... в глазах темнело... и тогда он как в тумане услышал голос:

— Оставьте его! Немедленно отпустите его, или я проткну вас шпагой!

Руки на шее ослабли. Иеремия, сползая вниз по стене, с хрипом ловил воздух, пытаясь понять, что произошло. Медленно открыв глаза, сквозь темную пелену он различил какие-то силуэты. Увидев, что над ним склонился мировой судья Эдмунд Годфри, он облегченно вздохнул.

— Вы в порядке, доктор Фоконе? Я шел мимо и услышал ваши крики.

Иеремия слабо кивнул, затем поднял руку, указал на матрац, где лежала Аморе, и пробормотал:

— Она жива?

Годфри озабоченно склонился над неподвижным телом. Он не мог разобрать, дышит ли она, поэтому снял шляпу, оторвал кончик одного из украшавших ее перьев и поднес к носу Аморе. Через какое-то время легкий пух зашевелился.

— Она дышит, — сказал мировой судья. — У нее чума?

— Нет, ее отравили! — с болью ответил Иеремия. — Вот эта женщина.

Гвинет, которую за локоть держал охранник, сохраняла спокойствие и самообладание.

— Сэр, это неправда. Я жена аптекаря Блаунделя и живу в нескольких домах отсюда. Доктор Фоконе часто покупал у нас лекарства. Узнав, что он болен чумой, я время от времени приносила ему медикаменты. Сегодня я услышала крики и решила, что ему нужна помощь. Я забралась в дом и увидела, что он потерял рассудок и хочет выброситься из окна. Я сдавила ему горло только для того, чтобы он потерял сознание и не покончил с собой. Вы, конечно, знаете, что чумные иногда в помрачении рассудка пытаются себя убить.