Дэвид Лисс - Ярмарка коррупции

– Как я должен заплатить?

Я произносил слова медленно, чтобы кожа, по возможности, не двигалась и лезвие не врезалось глубже.

– Извинись, – сказал он.

– Я уже извинился, – заметил я.

– Ты извинился из вежливости. Теперь ты должен извиниться из страха. – Он смотрел мне прямо в глаза, не отводя взгляда. – Тебе страшно?

Конечно, мне было страшно. Я знал, что Мендес непредсказуем и жесток. Одного факта, что этими качествами обладает человек, приставивший нож к моему горлу, было достаточно, чтобы испытывать страх. С другой стороны, он говорил так вызывающе, что я не мог позволить себе капитулировать – не мог сделать ему такого подарка.

– Мне тревожно, – сказал я.

– Этого недостаточно. Я хочу услышать, что тебе страшно.

– Мне беспокойно.

Он прищурился:

– Насколько беспокойно?

– Довольно беспокойно.

Он выдохнул:

– И ты сожалеешь?

– Конечно, – сказал я. – Я сожалею, что угрожал тебе пистолетом.

Он убрал нож и отошел.

– Думаю, этого достаточно. Иначе, принимая во внимание твою необъяснимую гордость, мы весь день так простоим. – Он повернулся ко мне спиной – думаю, чтобы показать свое доверие, – и нашел тряпицу, которую бросил мне, вероятно, чтобы я стер кровь с шеи.

– А теперь, – сказал он, поднимая с пола оловянный кубок, – давай действительно выпьем портвейну.

Вскоре мы сидели друг напротив друга, с раскрасневшимися от жара камина лицами, и беседовали, словно два приятеля.

– Я говорил Уайльду, что ты вряд ли придешь на встречу с ним, – сказал Мендес с довольной ухмылкой, – но он утверждал, что как только ты увидишь объявление, прибежишь. Похоже, он был прав. На самом деле он хотел только сообщить тебе кое-что, а в твоем нынешнем положении найти тебя нелегко.

У меня не было никаких сожалений по этому поводу. Бывало, когда Уайльду надо было со мной поговорить, он посылал своих людей, которые избивали меня и приводили к нему силой.

– И что же он хотел мне сообщить?

Мендес откинулся на спинку стула с таким довольным видом, какой бывает у сельского сквайра, только что закончившего вечернюю трапезу.

– Имя человека, который навлек на твою голову все эти несчастья.

– Деннис Догмилл, – просто сказал я, рассчитывая, что это немного собьет с него спесь.

Он выпрямился, не в силах скрыть своего разочарования.

– Ты умнее, чем полагал Уайльд.

– Уайльд полагает, что умнее его никого нет, поэтому меня не удивляет, что он меня недооценил. Тем не менее я буду признателен, если ты расскажешь, что вам известно.

Он пожал плечами:

– Боюсь, нам известно не многое. Мы знаем, что ты крутился вокруг грузчиков в Уоппинге. Последние несколько месяцев Догмилл боролся с рабочими объединениями, даже когда науськивал их друг на друга. Этот Йейт причинял ему немало хлопот, а убить докера легче, чем крысу.

– Это мне известно. Почему он обвинил в убийстве именно меня?

– Уайльд надеялся, – сказал Мендес, – что ты нам это объяснишь.

Я почувствовал горькое разочарование. Однако если Уайльду было известно, что в моих несчастьях повинен Догмилл, наверняка он знал что-то еще.

– Если бы так!.. Думаю, в этом и кроется ключ к разгадке всей истории.

Мендес окинул меня скептическим взглядом:

– Полно, Уивер. Скажи правду.

– Почему ты решил, что я не говорю правды?

– В газетах намекали, что ты не испытываешь преданности нынешнему королю.

Я громко рассмеялся:

– Да виги просто пытаются сколотить на этом конфузе политический капитал. Один из их судей и вынес мне столь ужасающий приговор вопреки свидетельским показаниям. Надеюсь, ты не настолько безрассуден, чтобы верить в то, что пишут политические газеты.

– Не то чтобы я верил в это, но все же кое-какую пищу для ума статьи дают. Уивер, надеюсь, ты не ввязался в какой-нибудь якобитский заговор?

– Конечно нет. Неужели я похож на сумасшедшего, способного на государственную измену? С чего мне желать, чтобы трон занял какой-то Яков Третий?

– Признаюсь, это выглядит маловероятно, но в наши дни происходит немало странных вещей, да и заговоры повсюду.

– Ничего не могу сказать на этот счет. До недавнего времени я бы не смог объяснить тебе разницу между тори и вигами или между тори и якобитами. Меня больше заботит, как спасти свою шкуру, чем как восстановить на троне свергнутого монарха, и я не хочу, чтобы сменилось правительство, которое было столь благожелательно к нашему народу.

– Мне казалось, ты должен симпатизировать вигам, поскольку человек, женившийся на твоей хорошенькой кузине, является кандидатом от тори. Было время, когда ты вбил себе в голову, что хочешь на ней жениться, Разве не так?