Дэвид Лисс - Ярмарка коррупции

То же самое можно было сказать и о тори. Их газеты изображали меня героем, который пытался доказать свою невиновность в продажном суде вигов. То, что я взял инициативу в собственные руки, когда правительство предало меня, было достойно похвалы. Поскольку виги были известны своей терпимостью в отношении евреев (что было не более чем побочным продуктом более широкой религиозной терпимости), а тори – нетерпимостью, мне показалось интересным, что ни одна из партий не упоминала моей принадлежности к иудейской расе.

Однако самым интересным было объявление, которое я нашел в газете «Постбой». В объявлении было написано:

Мистер Джонатан Уайльд извещает, что им найден короб пропавшего полотна и что он желает вернуть его владельцу. Если этот джентльмен покажется в таверне «Синий хряк» в ближайший понедельник в пять часов пополудни и будет держаться правой стороны, он получит ответ на многие интересующие его вопросы.

Конечно, в тексте был скрытый смысл, так как моя настоящая фамилия Льенсо на испанском языке означает «полотно», а мое имя на иврите значит «сын правой руки». Я сразу же расшифровал текст. Уайльд, мой давний враг, величайший представитель преступного мира столицы, человек, который вопреки всем ожиданиям выступил в мою защиту на суде, хотел со мной встретиться.

Без сомнения, я вскоре узнаю о его планах, но я не намеревался входить в его логово неподготовленным. Я решил избрать иной путь.

Из тайного послания Джонатана Уайльда следовало, что он желал меня видеть в ближайший понедельник, но я обнаружил его объявление в четверг и не намеревался ждать так долго, чтобы получить ответы на свои вопросы. Я был по-прежнему убежден, что симпатичную девушку с желтыми волосами, которая так искусно снабдила меня инструментами, сыгравшими решающую роль в моем побеге, послал он, но доказательств у меня не было никаких. Я интуитивно чувствовал это, а также мне было известно, что Уайльд часто пользовался услугами симпатичных девушек в своих делах. Но даже если он был организатором моего побега, я ни на секунду не сомневался, что его не оставят равнодушным сто пятьдесят фунтов, обещанных за мою голову. Он вряд ли мог рассчитывать на то, что я войду в таверну «Синий хряк», откуда он вел свои дела, расположенную напротив Литтл-Олд-Бейли, в двух шагах от того места, где должна была состояться моя казнь, и отдам себя в его руки. В прошлом Уайльд не раз меня обманывал, и даже его добрых слов на суде было недостаточно, чтобы начать доверять ему теперь.

Я решил узнать о его намерениях в отношении меня иным способом. Я посетил мясную лавку в той части города, где меня не знали, и приобрел несколько кусков отборной говядины, которые были завернуты, как я успел заметить, в газеты, повествующие о знаменитом злодее Бенджамине Уивере. Затем я просидел в таверне дотемна, а после этого отправился в Дьюкс-Плейс, где я когда-то жил и где не бывал уже более двух недель. Было странно вновь оказаться в привычной обстановке, где говорили по-английски с сильным акцентом и по-португальски, а также иногда на языке тадеско, выходцев из Восточной Европы. Повсюду разносился аромат кушаний, приготовляемых к шабату, который наступал следующим вечером. В воздухе стоял густой аромат корицы и имбиря и не столь приятный запах капусты. Старьевщики, лоточники и торговцы фруктами громко зазывали покупателей. Все это было слишком хорошо мне знакомо, так как я находился всего в нескольких шагах от дома, в котором проживал до недавнего времени. Скорее всего комнаты мои были разорены представителями закона, так как государство должно было получить компенсацию за то, что обвинило меня в совершении преступления. Я страстно желал пойти туда и посмотреть на то, что осталось от моего дома, но понимал, что делать этого не следовало.

Вместо этого я нашел нужный мне дом, который плохо охранялся, без труда пробрался через окно, выходившее в переулок, и поднялся по лестнице в нужную мне комнату. Запертая дверь тоже не представляла для меня серьезного препятствия, поскольку, как известно моему читателю, я умело пользуюсь отмычкой.

В большей степени меня беспокоили лай и рычание за дверью. Однако мне было известно, что нужный мне человек баловал своих собак, кормил их лакомыми кусками и ласкал, как ребятишек. Скорее всего эти звери никогда не пробовали человеческой плоти. По крайней мере, я делал ставку на это.

Я открыл дверь, и твари бросились на меня – два огромных мастифа цвета темного шоколада. Однако я был к этому готов и протянул сверток с мясом. Если ими и двигал порыв защитить свою территорию, то, заполучив сверток и принявшись пожирать мясо вместе с бумагой, собаки о нем забыли. Я же, в свою очередь, закрыл дверь и устроился на стуле, стараясь вести себя так, словно находиться с ними в одной комнате для меня совершенно естественно. Я давным-давно выучил, как следует вести себя с собаками. Они удивительным образом чувствуют ваше настроение и реагируют на него. Если проявить страх, они на вас бросятся, но не станут нападать на человека, который спокоен и невозмутим.