Александр Арсаньев - Третье дело Карозиных

– Милые мои, мы, конечно, понимаем, что вам бы хотелось увидать Императора при выходе, но представьте только, что это два, а то и три часа ожидания… И потом, ведь мы их уже видали, так, может, поедем теперь перекусим?

– Признаться, я подустала, – улыбнулась Татьяна зятю и посмотрела на своего супруга с какой-то особенной нежностью. – Все эти волнения…

– Я согласна, – откликнулась и Катенька, успев уже убрать странный сверток в ридикюль, чтобы рассмотреть его позднее.

И они вчетвером начали пробираться к выходу из Кремля. Оказалось, что желающих «перекусить», как скромно выразился Никита Сергеевич, нашлось не так уж мало, и скоро они были подхвачены людским течением и вот уже оказались за пределами Кремлевской стены. Решено было позавтракать в «Славянском базаре».

– Гулять так гулять! – так аргументировал этот выбор Аверин.

Когда обе четы сели в карозинский экипаж и кучер с большим трудом выехал на Никольскую, поскольку вся площадь была буквально запружена народом, на минуту Катеньке показалось, что она увидела того странного юношу, что сунул ей в руки сверток. Он стоял на углу Никольской и что-то говорил некоему господину, одетому в темный долгополый сюртук и мягкую шляпу. Но вот господин этот обернулся и Катя едва удержалась от того, чтобы вскрикнуть – это был не кто иной, как господин Соколов. Она даже хотела, чтобы кучер притормозил, но он уже ехал дальше, да и оба молодых человека, словно бы удостоверившись, что это она, тотчас смешались с толпою.

Тут же злополучный сверток, лежащий в сумочке на коленях, буквально начал их прижигать и Катя дождаться не могла, когда же они наконец приедут и можно будет в дамской комнате рассмотреть, что же ей передал Соколов. А в том, что сверток был от него, Катя ни на минуту не сомневалась. Но отчего же он передан-то был таким странным способом? Ах, не все ли равно! Все это выяснится, она была уверена, что обязательно выяснится, едва она только узнает, что в нем.

Наконец проехали Заиконоспасский монастырь, Печатный двор, и на углу Большого Черкасского переулка экипаж остановился перед скромным фасадом, за которым скрывалась фешенебельная гостиница и известнейшая ресторация с двухсветным залом со стеклянной крышей.

Вход в ресторацию был через коридор отдельных кабинетов, которые, как слышно было по приглушенным голосам, доносившимся из-за дверей, были в этот час переполнены. Не одни Аверины и Карозины завтракали нынче в «Славянском базаре».

Только здесь была мода – половые носили фраки и назывались официантами. Едва только наши пары вошли в просторный зал, наполовину заполненный клиентами, к ним подошел один такой молодец во фраке и с напомаженными волосами и учтиво пригласил пройти за ним. Столик, который он предложил, оказался у окна, и только сели, как тут же подошел другой и, слегка согнувшись, спросил, чего господа и дамы желают.

– А что предложить можете? – спросил Карозин.

– Это смотря чего желаете-с, – откликнулся официант. – Какую кухню предпочитаете-с, французскую или русскую. Сегодня вот как раз в честь коронации-с особливо русская удалась… Балычок с Дона получили-с, так степным ветерком и пахнет-с… Икорка белужья парная-с… Поросеночек с хреном… Селяночка-с… С осетринкой, со стерлядочкой… Расстегайчики с налимьими печенками… Потом натуральные котлетки телячьи а-ля Жардиньер. Телятинка беленькая, как снег… От Александра Григорьевича Щербатова получаем-с… Между мясным рекомендую лососинку петербургскую со спаржею. Спаржа у нас, как масло… Что прикажете-с? – и застыл с подобострастной улыбочкой.

Карозин переглянулся с Авериным и, махнув рукой, сказал:

– Подавай!

Дамы молча улыбнулись друг другу.

И вот уже несут подносы с кухни, а на столе выстраиваются холодная смирновка во льду, шустовская рябиновка, бутылки белого и красного вина. Принесли окорок провесной, тонко, едва ли не бумажной толщины ломтиками нарезанной. Жбан икры, блюдо семги, украшенное ломтиками лимона, крошечные расстегаи, янтарный балык, все это раскладывали по тарелочкам подручные.

Мужчины начали с водочки, после каждой рюмки тарелочки с закусками сменялись новыми. Дамы пили белое вино. Говорили немного, все больше о коронации. Впрочем, при виде этакой красотищи, разложенной по тарелкам и блюдам, как-то и говорить особенно не хотелось. Постепенно закуски исчезали и на их месте появились фарфоровые тарелки и засверкало серебро приборов. Дошла очередь и до селяночки, и до розовых круглых расстегаев.