Борис Акунин: Ф. М. Том 2

Уговорить девчонку, чтоб показала «папин» дом, было нетрудно. Олег знал, что в это время хозяев там нет.

Через проходную она провела его без проблем. Сказала дежурному: «Дядь Леш, это ко мне» — и все дела.

Водила его по дому, хвасталась («это мы в Куршавеле купили, это раковина с острова Маврикий, а это папе сам Борис Николаевич подарил, еще в Екатеринбурге»). Олег одобрял, сам пока присматривался.

То, что он искал, обнаружилось в домашней часовне. Сначала Поля рассказала про замечательное распятье из уральских камней, потом показала на место для молитвы: резной пюпитр, перед ним скамеечка с бархатной подушкой (этот гарнитурчик выглядел богато, но не шибко православно — скорее нечто католическое).

— Папа каждый вечер тут молится. Вот так на коленки встанет, лбом сюда упрется, глаза зажмурит и полчаса как минимум. Очень истово молится..

Слово «истово» девочка произнесла с удовольствием — оно ей нравилось. И еще раз повторила:

— Ужасно истово. Все бормочет, бормочет. Я один раз вон там за дверью подметала, стала слушать — ничего не разобрала, только «дивиденды, дивиденды»…

Тут она поняла, что проговорилась. Залепетала:

— Меня мама воспитывает, чтоб я сама кровать убирала, полы подметала, посуду мыла… То есть, у нас, конечно, посудомоечная машина, но…

Так покраснела, что Олегу ее жалко стало. Она вообще-то ничего была, эта Поля. Смешная.

На следующий день он ее в кино пригласил, потом в кафе. Во-первых, дома целый день торчала мадам Сипунова, а во-вторых, нужно было еще с нитью поэкспериментировать.

В кино, когда «Титаник» начал переворачиваться, Поля взяла его за руку. Ладошка у нее была потная, но пришлось потерпеть.

На третий день он снова напросился к ней «в гости». Принес фиалок, маленькую бутылку «клико» и настоящего омара. Поля вся прямо просияла.

Пока накрывала стол и варила ракообразное, Олег спустился в часовню и всё организовал.

Гениально, изящно, просто.

Сипунов опускается коленями на подушку, срабатывает элемент с пятисекундным замедлителем (чтоб успел лбом в пюпитр уткнуться и глаза закрыть). Верхний шуруп, держащий распятье, обработан кислотой — по виду, будто ржавчина разъела. Держится на одной нити. Через пять секунд нить отсоединится, и малахитовый крест влепит заместителю министра острым концом аккурат по темечку. Мозги вышибет стопроцентно.

Тут главный трюк был в коллагенововолоконной нити (собственная разработка). Во-первых, прозрачная — хрен заметишь. Во-вторых, особой структуры: от длительного соприкосновения с воздухом начинает разлагаться. Вещдока из нее никак не получится.

Пока Олега не было, Поля успела платье надеть и даже накрасилась — густо, но не сильно ловко. Съели омара, выпили по бокалу шампанского. Потом она к нему наклонилась, вытянула губы трубочкой, пришлось поцеловать.

Не ужасно. Он думал, хуже будет. Чмокнул и отодвинулся.

А она говорит:

— Здорово, правда? Как в кино!

И снова ее жалко стало.

Но жалко, не жалко, а дело есть дело. Нужно было расстаться так, чтоб не показалось подозрительным: чего это он то крутился-крутился, а то вдруг исчез.

Пока Поля вытяжкой запах омара устраняла и мусор в пластиковый пакет укладывала, он рассматривал фотографии на стене.

— А чего это тебя ни на одной фотке нет? Тут всюду другая какая-то девчонка. Она кто?

— Сестра, — бледнея, прошептала бедная Поля. — Она в Швейцарии учится…

— А ты, значит, в Конькове? В общеобразовательной с швейным уклоном? — добил ее Олег. — Чего-то тут не так…

Ну и так далее. Самому было неприятно. Это-то ладно, интересно другое. Ему потом за каким-то хреном не раз приходило в голову: может, разыскать эту самую Полину Закускину? Какая она теперь? Что с ней?

Не стал, конечно — слишком опасно. Не из-за Сипунова, а потому что… Ну короче, опасно и всё.

С. 288 — Девятого, в День победы, плавал он на яхте по Истринскому водохранилищу. Заметьте, один. И вдруг яхта вспыхнула огнем, ни с того ни с сего.

Олегу Сивухе удалось разгадать загадку, которую задал ученым последующих веков Архимед Сиракузский, сумевший поджечь флот Марка Клавдия Марцелла при помощи вогнутых зеркал. Экспериментаторы нашего времени неоднократно пытались повторить этот технический трюк, используя современнейшие отражатели тщательно рассчитанной параболической формы. Максимальная дистанция эффективного действия подобного теплового оружия оказалась очень мала. Дерево удавалось поджечь максимум метров с двадцати. Архимед же сумел подпалить римские триремы с расстояния, превышавшего дальность полета стрелы.