Кондратий Жмуриков - Халява для раззявы

Женщина достала из сумочки квадратик обяъвления, вырезанный из газеты, прочитала адрес еще раз и решительным рванула на себя стеклянную дверь дворца.

Костик видел как Мерзеева поднимается по широкой лестнице, разглядывая указательные стрелки. Идти или не идти? Вот какой вопрос встал перед Сивухиным. Ждать на улице, где стояла далеко не летняя погода, не хотелось. Костик прошмыгнул внутрь. На его удачу, в вестибюле была организован выставка Авангардистского творчества. Здоровые каменные бабищи, цементные ступки, колонны, скульптурные группы из бытовой техники, здесь можно было прекрасно скрыться от глаз Нины Михайловны.

Сивухин с видом ценителя расхаживал между непонятными творениями, назначение которых можно было понять, только прочитав табличку с имеем автора и названием работы. Неизгладимое впечатление на Сивухина произвел старый холодильник, выкрашенный в черный цвет, с чуть приоткрытой дверцей. Костик заглянул внутрь, там лежал целлулоидный пупс, выкрашенный в такой же черный цвет. Сие произведение, как гласила табличка было скульптурой, «Африканское чрево» Вероятно, холодильник символизировал беременную женщину, с младенцем. Но вот почему черную? И почему это считалось скульптурой? Нет, определенно, Костику были непонятны и неприятны авангардистские прибамбасы.

Мерзеева вернулась минут через сорок. Взволнованная, бормочущая что-то себе под нос, она не обратила внимание на выставку и ее посетителей. Костик незаметно приблизился, прячась за здоровенной кадкой с тощей пальмой. Нина Михайловна разговаривал сама с собой и разгляждовала какую-то квитанцию. Затем она скомкал бумажку и бросила ее на пол. Сивухин ловко поднял ее с пола развернул и прочитал: Спиритичские сенсы, 10 долларов. Салон мадам Гала – гипонтические опыты. Приписка крарсными буквами гласила: «За то, что клиент увидел в шаре ответственность несет он сам».

Мерзеева выскочила из Дворца и стала тормозить такси. Такой расклад Сивухина не устраивал. Платить за такси ему было совершено не чем, но куда направляется дамочка узнать было необходимо. Сивухин чуть ли не ползком приблизился в такси, К счастью, женщина говорила четко и достаточно громко. Костик прикинул расстояние. Туда на такси добираться минут десять, общественным транспортом, если повезет, минут тридцать. Стоит рискнуть. Костик сломя голову помчался до остановки, втиснулся в переполненный автобус, пропихивая впередистоящих внутрь. Главное, чтоб сегодня не было никакого месячника борьбы с безбилетными пассажирами, молил Костик. Иначе ему не успеть. Его мысли были как будто прочитаны кондукторшей, которая протиснулась к передним дверям. Отвратительным голосом женщина завопила:

– Передаем на билетики, передаем. На линии контроль.

Пассажиры на это призыв отреагировали без энтузиазма. Тогда кондукторша начала протискиваться сама. По дороге она трамбовала пассажиров, расчищая себе проход. Как водиться кто-то на кого-то наступил, кто-то кого-то обозвал, кто-то кого-то пихнул. Возмущенные пассажиры стали орать и ругаться, обвиняя во всем прыткую кондукторшу. Кондукторша тетка неопределенного возраста с худым, уставшим лицом и неопределенного цвета волосами огрызалась в ответ:

– Чего вы на меня орете? Прекратите. У меня тоже дети, мне их кормить надо. Мне план выполнять надо. И вообще, я при исполнении, не смейте а меня орать. А то у милиции высажу или вообще остановимся, будем стоять до тех пор пока все не оплатят проезд.

Дама при исполнении близко-близко придвинулась к Костику, требовательно посмотрев на него, давая понять, что за проезд нужно платить. Костик уже на подходе кондукторши сварганил на своем лице выражение полнейшей обреченности и смертельной болезни. Его лицо исказила страдальческая гримаса.

– Платить будем? – агрессивно спросила дама при исполнении.

Костик покачнулся, расстегивая пуговки на воротнике и хрипя, мастерски изображая удушение, трагически зашептал:

– Воздуху! У кого-нибудь есть валидол, мне плохо.

Костик довольно ловко имитировал приступ, закатил глаза, расслабился и медленно начал наваливаться на кондукторшу, руки его повисли как плети, ноги отказывались держать его. Перепуганная кондукторша (а кому охота потом объяснять со скорой или милицией) истошно завопила:

– Освободите место, человеку плохо! Дайте что-нибудь от сердца!

Пассажиры все же были людьми, они зашевелились, доставая из сумок, пакетов, карманов всевозможные лекарственные перепараты. С переднего сиденья были изгнаны розовощекие крупнотелые подростки, с хорошо накаченной мускулатурой. Костика уложили на сиденье и начали засовывать в от всякую дрянь в рот. Открыли форточку, дали попить водички. Сивухин «неприходя в сознание» отсчитывал остановки, чтобы не пропустить свою.