Кондратий Жмуриков - Халява для раззявы

– Вот те крест, – ответила женщина. – Явился. Через несколько дней по телевизору показывали, что в сельской Краснопузовской больнице лежит мужчина, с гам… тьфу, ну этой болезнью. Ей еще Антонии в «Суровой тропиканской любви» болел. Когда он ни Трухильо, ни Гортензию не узнавал и не помнил с какой он фазенды (тут женщина начала подробно посвящать подругу в перепитии сюжета одной из мыльных опер).

– Амнезия, – подсказала ей соседка.

– Точно, – обрадовалась рассказчица. – Петра кто-то сбил машиной, в больницу отвозить побоялись, ну в этом самом Краснопузенске к фельдшеру домой подкинули. Подвезли к дому, посигналили и уехали. А у парня ни документов, сам без сознания, ну и… А когда очнулся опять же ничего вспомнить не мог. Вот тогда то фельдшер и в город съездил на телевидение обратился… Томка его узнала, привезла…

– А сейчас как? – поинтересовалась приятельница.

– Ой, все нормально. Представляешь, ребеночка ждут. Потом еще к Варваре, так женщину эту зовут, ездили, она Петьку всякими травками отпаивала, выходила. И главное ни копеечке не взяла с них.

Мерзеева слушала рассказ затаив дыхание. Вот! Это то, что надо. Бабка Варвара, тем более что, ее способности подтверждены на практике, а главное – денег не берет.

Мерзеева дождалась пока подружки-старушки вышли на остановке и поспешила за ними. Извинившись, оно сказала, что стал невольной слушательницей разговора и попросила адрес. На ходу Нина Михайловна придумала страшную сказочку о пропавшем зяте и безутешном горе дочери, что собственно говоря, было почти правдой.

Мерзеева решила отложить обед и попытать счастья в последний раз. Старушка жила на окраине Кукуевска, в маленьком покосившемся деревянном домишке. На воротах висела стершаяся от времени, замызганная табличка: «Осторожно, злая собака». Мерзеева открыла калитку, поискала глазами собаку и громко позвала хозяев:

– Эй, есть тут кто-нибудь? Ау! Ау!

Ответа не последовало, но и собачьего лая то же. Нина Михайловна робко вошла во двор, на всякий случай, (вдруг придется ретироваться бегством) калитку оставила открытой. Во дворе было довольно грязно, валялись какие-то битые горшки, дырявые кастрюли, обрывки газет, старая обувь. Да, не похоже, что живущие здесь пользуются успехом.

Нина Михайловна поднялась по грязному, с налипшими комочками грязи крыльцу, и постучала в дверь. Ничего. Мерзеева толкнула дверь и та раскрылась, приглашая войти. Нине Михайловне стало немного боязно. Дверь показалась ей пастью огромного чудовища, готового проглотить свою жертву.

Прихожая оказалась маленькой и темной, а главное какой-то нежилой. Ни коврика на полу, ни тапочек, ни вешалки с одеждой. Абсолютно ничего. Нина Михайловна уже пожалела, что ввязалась в эту авантюру. Но снявши голову, как говориться, по волосам не плачут. Мерзеева как можно громче затопала ногами, предупреждая о своем появлении, хозяев квартиры, и вошла в комнату.

Комната являла собой разительный контраст с убогим двором и прихожей. Светлая, просторная, с белыми занавесочками на окнах, с иконками в углу и зажженной лампадкой. По стенам были развешаны пучки с сухой, душистой травой, на подоконнике стояли баночки с ягодами, грибами и какими-то маленькими юркими червячками-козявками. У стены возвышалась здоровенная русская печка, которую Нина Михайловна видела только на картинках. На печке лежало ситцевое одеяло из разноцветных кусочков. По середине комнаты стоял широкий деревянный стол и две большие длинные лавки. На столе стояла свечка в маленьком стаканчике, аккуратной стопочкой высились какие-то книги в темных потрепанных переплетах.

– Хозяева, есть кто-нибудь дома? – громко произнесла Нина Михайловна, подходя к столу, рассматривая книги.

– Есть, есть, чего раскричалась, – неожиданно раздался за спиной Мерзеевой чей-то скрипучий голос.

Нина Михайловна аж подпрыгнула на месте. Она резко обернулась и увидела появившуюся как бы из ниоткуда сморщенную маленькую горбатую старушонку, похожую на сказочную Бабу Ягу. Только чистенькую и добрую. Женщина внимательно посмотрела на Нину Михайловну и проговорила:

– Что потеряла? Али обидел кто?

– Потеряла, потеряла, – в конец растерявшись ответила Мерзеева.

– Ну, коли пришла, садись к столу, посмотрим, что сделать можно.

Варвара уселась на скамью, зажгла свечу и помолившись раскрыла большую книгу с пожелтевшими станицами. Нина Михайловна с любопытством заглянул внутрь – буковки с ятями, непонятые слова. «Церковные, что ли?» – предположила Нина Михайловна.