Чингиз Абдуллаев - Заговор в начале эры

Выросшая в традиционной римской семье, привыкшая к роскоши и безделью с детских лет, Помпея находила особое удовольствие в общениях с себе подобными римскими гусынями. Для полноты ощущений ей требовалась только дружба с Клодией. Бесстыжая и развратная Клодия с удовольствием рассказывала Помпее все городские новости, иногда сочиняя более обычного. Найдя в Помпее благодарного слушателя, Клодия рассказывала о римских семьях, уверяя жену Цезаря в необузданном разврате всех римлян, молодых и старых, мужчин и женщин. Выдавая заведомую ложь, Клодия находила в этом особенное удовольствие, пытаясь приписать собственные пороки другим. Хотя справедливости ради отметим, что Клодия часто говорила правду, живописуя римские нравы.

Эти разговоры заставляли Помпею проявлять еще более болезненный интерес к вечной теме отношений мужчины и женщины. Именно почувствовав этот интерес и решив сыграть на нем, Клодия и ее брат, просчитав действия Помпеи и видя, что плод полностью «созрел», решились на необычную акцию, которая стала самым громким политическим скандалом в семейной хронике древнеримского общества.

Но в этот день, когда солнце лишь наполовину показалось из-за серого, более темного, чем обычно, горизонта, ранним утром проснулась только Юлия. Все действующие лица приближающейся драмы еще спали. В соседнем конклаве почивала Аврелия, бабушка Юлии.

После тяжелой, развратной ночи, в обнимку с двумя своими поклонниками лежала Клодия.

Еще не пришел в себя после очередной попойки Клодий, перепивший более обычного.

На супружеском ложе дремали Цицерон и Теренция.

Дремал и Цезарь, спавший, как всегда, отдельно от своей жены.

Уставшая за ночь от приготовлений по дому Помпея забылась почти под утро усталым, но счастливым сном, в котором ей снились предстоящие празднества.

Солнце медленно, словно нехотя, оторвалось от горизонта, и очередной день римской истории вступил в свои права.

Юлия, набросив тунику, вышла во внутренний двор, постояла немного у фонтана, словно ожидая увидеть нечто невозможное.

Но ничего не происходило. Она зябко поежилась, утро было холодным. Томление молодой девушки, впервые познавшей любовь, похоже на ожидание грозы, когда духота становится почти невыносимой и в воздухе густо пахнет озоном. В такие мгновения все решает быстрый удар молнии.

Но девушка понимала, что ее любовь обречена на безответность. Слишком необычным был объект ее грез — собственный отец. И хотя римская история, да и последующая мировая история дали нам немало примеров такой кровосмесительной и кощунственной для сознания обычных людей любви, у Юлии не было никаких надежд. Цезарь слишком любил ее и слишком любил женщин вообще, чтобы увлечься собственной дочерью.

Может ли быть любовь кощунственной или святотатственной? Божественное чувство, посылаемое нам богами, свято. Свята любовь к девушке втрое младше внезапно влюбившегося кавалера. Свята любовь двух пожилых людей, ибо в любви не бывает стариков, и, наконец, тогда свята любовь дочери к собственному отцу.

Мы рискуем зайти очень далеко в своем логическом построении, ибо по этой логике свята любовь двух мужчин друг к другу и двух женщин. Святы любые чувства и любая любовь. Но что тогда есть грех? И если проявление любви есть божественное начало в человеке, то что тогда козни дьявола?

Уже вокруг суетились рабыни, поднявшиеся с рассветом, уже слышен был голос Аврелии, когда Юлия вернулась в свой конклав. Там ее ждала бабушка.

— Ты пойдешь сегодня к Помпее? — спросила Аврелия.

— Нет. — Девушка старалась не смотреть ей в глаза. — Я не смогу сегодня.

— Как хочешь. — Аврелия была действительно мудрой женщиной.

Нет смысла описывать все приготовления в доме Цезаря. Однако долг его возрос еще на десять талантов, и это было самой большой загадкой Цезаря, ибо никто лучше его не мог брать деньги взаймы, не возвращая их кредиторам. Можно даже предположить, что некоторые наиболее проницательные ростовщики, давая в долг Цезарю, и не думали о возвращении денег. Они мудро гарантировали свое будущее, вкладывая золото в наиболее перспективного политического деятеля. И, надо сказать, Цезарь почти всегда оправдывал их надежды.

Одетые в белые одеяния женщины ждали, когда на город опустится ночь, дабы началось таинство Доброй богини. Уже был поставлен шатер, украшенный виноградными лозами, уже по древнему обычаю в дом была принесена змея, символизирующая мудрость и святость. Женщины, пришедшие в дом, переодевались в белые одеяния, специально приглашенные музыканты-женщины, коих держали исключительно для подобных случаев, занимали свои места.