Линдсей Дэвис - Заговор патрициев, или Тени в бронзе

— Фалько, к тебе приходил какойто мусорщик с лицом сыщика, — нахмурившись, сказала Ления.

— Клиент?

— Откуда мне знать? Особыми манерами не отличался, так что, кажется, твоего типа. Он встрял в разговор и назвал твое имя.

— А потом что?

— Он ушел. И правильно.

— Но, — ласково добавила Секунда, — помоему, он ждет тебя на улице. — Она ничего не пропускала — если это было связано с мужчиной.

Я высунулся из прачечной так, чтобы выглянуть, но не оказаться замеченным. Зеленый плащ с капюшоном околачивался у открытой двери хлебной лавки Кассия через два дома от меня.

— Это он в зеленом? — Девушки кивнули. Я нахмурился. — Тут какойто портной нашел себе золотой прииск! — По всей видимости, зеленые плащи с остроконечным капюшоном в этом месяце — самый последний крик моды… Скоро я это узнаю; в следующий вторник день рождения моего старшего племянника, и если это действительно была последняя мода, Ларий обязательно попросит такой. — Он давно уже здесь?

— Пришел сразу после тебя и с тех пор ждет.

Я почувствовал сильную тревогу. Я надеялся, что этот гражданин в зеленом — просто воришка, который заметил, как на складе чтото происходит, и зашел внутрь посмотреть, так как думал, что мы с Фронтином ушли.

То, что он следил за мной до самого дома, придавало всему этому совсем иное значение. Такое любопытство невинным уже быть не могло. Это означало, что его интерес к происходящему в хранилище не был случайностью. Должно быть, он из тех людей, которым ужасно необходимо выяснить, что там произошло, и узнать имя каждого участника происшествия. Такая ситуация порождала неприятности у тех из нас во дворце, кто думал, что мы полностью закопали историю про заговор против императора.

Пока я смотрел на него, он потерял интерес к своему шпионскому занятию и зашагал в сторону Остийской дороги. Мне нужно было узнать о нем побольше. Я помахал Лении, подарил Секунде такую улыбку, которая не должна была оставить ее равнодушной, и отправился в погоню.

Пекарь Кассий, сидевший у окна, бросил в мою сторону задумчивый взгляд.

На главной улице я почти потерял его. Я мельком увидел, что моя мама рассматривает лук у овощной лавки. Под ее осуждающим взглядом луковицы, как большинство моих подружек, не соответствовали ее нормам. Мама убедила себя в том, что моя новая должность во дворце приносила хорошие деньги, заключалась в простой секретарской работе и оставляла мои туники чистыми. Мне не хотелось, чтобы она так быстро узнала, что это был все тот же старое ремесло слежки за негодяями, которые решают побродить по улицам, когда я хочу пообедать.

Чтобы убежать от матери и не потерять мужчину из виду, мне пришлось ловко поработать ногами. К счастью, зеленый плащ имел такой неприятный оттенок, который легко было заметить снова.

Я следил за ним до реки, которую он перешел по Свайному мосту; такая десятиминутная пешая прогулка от цивилизации к хибарам на правом берегу Тибра, где толпились городские продавцы, когда с наступлением темноты их выгоняли с форума. Четырнадцатый район являлся частью Рима со времен моего деда, но в нем было довольно много приезжих, отчего он казался чужим. После моего задания сегодня утром я не беспокоился, что ктонибудь из них всадит мне нож в спину.

Когда не беспокоишься, они никогда и не пытаются этого сделать.

Теперь мы шли в полной темноте по улицам, над которыми нависали тяжелые балконы. В канавах бегали худые собаки. Оборванные цыганские дети с клочьями вместо волос кричали на испуганных псов. Если я начинал задумываться об этом, то весь район пугал меня.

Зеленый плащ шел по улицам ровным шагом, как гражданин, идущий домой на обед. У него было обычное телосложение, узкие плечи и моложавая походка. Я все еще не видел его лица; он не снимал капюшон, несмотря на жару. Мужчина был слишком застенчивым, чтобы открыться, вот это точно.

Хотя ради профессионального этикета я и старался, чтобы между нами были водовозы и продавцы пирогов, в этом не было никакой надобности. Он не нагибался, не прятался, что было вполне разумно при таком близком соседстве. И он ни разу не обернулся.

А вот я оборачивался. Регулярно. Никто меня не преследовал.

У нас над головами развевались на ветру развешанные на веревках простыни, а внизу на других веревках висели корзины, медные изделия, дешевая одежда и тряпичные коврики. Африканцы, продававшие их, казалось, благосклонно отнеслись к человеку в зеленом плаще, но когда мимо них проходил я, резко закричали чтото друг другу; хотя, может, они просто восхищались мною как симпатичным парнем. Я уловил запах несвежего хлеба и отвратительных заграничных пирожных. За полуоткрытыми окнами старые женщины с ужасными голосами раздраженно кричали на ленивых мужей; иногда мужчины теряли терпение, так что, ускоряя шаг, я с сочувствием слышал, что там происходило. В этом районе продавались необычные маленькие медные ножи с написанными на лезвиях заклинаниями, вызывающие привыкание наркотики, полученные из восточных цветов, или похожие на херувимов мальчики и девочки, которые уже разлагались внутри изза своего порочного занятия. Вы могли бы купить обещание исполнения сокровенного желания или жалкую смерть — для когото другого или самого себя. Если слишком долго стоять на одном месте, то смерть или какаянибудь еще более страшная беда могла прийти к вам, даже если вы о ней не просили.