Кларов Юрий - Арестант пятой камеры

Попов.Значит, записывалось, что такие-то и такие-то лица подлежат военно-полевому суду? Вам докладывали об этом? Делопроизводство, существует ли оно, сохранилось ли оно где-нибудь?

Колчак.Я его не спрашивал.

Попов.Вы не интересовались?

Колчак.В первый период я не мог интересоваться.

Попов.А сколько человек было расстреляно в Куломзине?

Колчак.Человек 70 или 80.

Денике.А не было ли вам известно, что в Куломзине практиковалась массовая порка?

Колчак.Про порку я ничего не знал, и вообще я всегда запрещал какие бы то ни было телесные наказания,— следовательно, я не мог даже подразумевать, что порка могла где-нибудь существовать. А там, где мне это становилось известным, я предавал суду, смещал, т.-е. действовал карательным образом.

Попов.Известно ли вам, что лица, которые арестовывались в связи с восстанием в декабре, впоследствии подвергались истязаниям в контр-разведке, и какой характер носили эти истязания? Что предпринималось военными властями и вами, верховным правителем, против этих истязаний?

Колчак, Мне никто этого не докладывал, и я считаю, что их не было.

Попов.Я сам видел людей, отправленных в Александровскую тюрьму, которые были буквально сплошь покрыты ранами и истерзаны шомполами,— это вам известно?

Колчак.Нет, мне никогда не докладывали. Если такие вещи делались известными, то виновные наказывались.

Попов.Известно ли вам, что это делалось при ставке верховного главнокомандующего адмирала Колчака, в контр-разведке при ставке?

Колчак.Нет, я не мог этого знать, потому что ставка не могла этого делать.

Попов.Это производилось при контр-разведке в ставке.

Колчак.Очевидно, люди, которые совершали это, не могли мне докладывать, потому что они знали, что я все время стоял на законной почве. Если делались такие преступления, я не мог о них знать. Вы говорите, что при ставке это делалось?

Попов.Я говорю: в контр-разведке при ставке. Возвращаюсь к вопросу о производстве военно-полевого суда в Куломзине.

Колчак.Я считаю, что было производство такое же, какое полагается в военно-полевом суде.

Попов.В Куломзине фактически было расстреляно около 500 человек, расстреливали целыми группами по 50—60 человек. Кроме того, фактически в Куломзине никакого боя не было, ибо только вооруженные рабочие стали выходить на улицу, они уже хватались и расстреливались,— вот в чем состояло восстание в Куломзине.

Колчак.Эта точка зрения является для меня новой, потому что были раненые и убитые в моих войсках, и были убиты даже чехи, семьям которых я выдавал пособия. Как же вы говорите, что не было боя?

Попов.Боев не было, могли быть лишь какие-нибудь стычки.

Колчак.То, что вы сообщаете, было мне неизвестно. Я лично там не мог быть, но я верю тому, что мне докладывалось. Мне докладывался список убитых и раненых. Эта точка зрения является для меня совершенно новой.

Попов.Это не точка зрения, а это факт.

Колчак.Вы там были?

Попов.Нет, я сидел в тюрьме и не был там точно так же, как и вы, но я говорю со слов участников этого дела.

Колчак.Мне говорили, что в Куломзине за весь день боя было 250 человек потери, а в правительственных войсках было человек 20 убитых и раненых, кроме того, 3—4 чеха, но сколько убитых было в войсках, я точно не помню.

Попов.Значит, вообще, помимо случаев в связи с восстанием, избиений шомполами и пытками в омской контр-разведке не существовало?

Колчак.Нет.

Попов.Не известен вам такой случай, когда один из расстрелянных по делу 11 коммунистов дал свои показания о том, что он является членом комитета партии коммунистов, только потому, что он подвергался пыткам путем выворачивания рук и суставов, подобно вытягиванию на дыбе, и т. д.?

Колчак.Нет, я в первый раз слышу.

Денике.А относительно того, что полевого суда никакого не было, а протоколы суда составлялись уже после расстрела, нам показывал не кто иной, как Сыромятников.

Колчак.Сыромятников у меня не бывал с докладами. У меня бывал один только Висковатов, который мне говорил, что часть приговоров не куломзинского, а омского полевого суда была сделана заочно.

Попов.В омской тюрьме сидело 5 человек куломзинских рабочих, заочно приговоренных к смертной казни.